Конец веры.Религия, террор и будущее разума

Противники пыток не упустят заметить, что показания, выбитые пытками, крайне ненадежны. Но если вспомнить, о чем мы говорили выше, этот аргумент не слишком весом. Думайте что хотите о ненадежности таких показаний — нам достаточно того, что эти показания по меньшей мере принесут нам не меньше пользы, чем взрыв одной-единственной бомбы. Какова была вероятность того, что взрыв бомбы номер 117 в Кандагаре приведет к победе над Аль-Каидой? Близка к нулю. А теперь вспомним о нашем самом ценном пленнике войны с террором — о Халиде Шейхе Мохаммеде. Этот человек как будто взят из воображаемого примера Дершовица. Сейчас чиновники США пришли к выводу, что скорее всего именно он обезглавил журналиста Wall Street Journal Дэниела Пэрла. Виноват он в этом или нет, его членство в Аль-Каиде не позволяет считать его «невинным» по большому счету, а его высокое положение в этой организации предполагает, что он знает о многих готовящихся терактах. Часовой механизм бомбы уже отсчитывает время. На фоне того, что мы готовы мучить тела и психику невинных детей Афганистана и Ирака, наш отказ от применения пыток в случае Халида Шейха Мохаммеда кажется безумием. Если есть хотя бы один шанс из миллиона за то, что под пытками он выдаст какую-то информацию, которая поможет нам разоружить Аль-Каиду, похоже, мы должны использовать все доступные нам средства, чтобы заставить его говорить.

***

Вероятнее всего, начиная читать эту главу, вы считали (как и я, начиная ее писать), что пытки отвратительны и что наш отказ от этого средства свидетельствует о нашей мудрости — что мы цивилизованные люди именно потому, что не применяем пыток. Хотя нам трудно найти возражение Дершовицу с его тикающей бомбой, большинство из нас думает, хотя бы безотчетно, что подобные картинные примеры почти никогда не встречаются в реальной жизни. С этой точки зрения введение пыток в арсенал нашей системы правосудия было бы делом излишним и опасным, а по закону непредвиденных последствий это могло бы в один прекрасный день обернуться большой бедой. Но поскольку я полагаю, что логика представленных выше утверждений вполне надежна, я полагаю, что там, где мы согласны причинить «сопутствующий ущерб», мы должны согласиться и на применение пыток[259]. Странным образом, этот логический вывод не делает для меня пытки более приемлемыми, и думаю, то же можно сказать о большинстве читателей. Думаю, здесь мы сталкиваемся с какой-то этической иллюзией — с аналогом иллюзий восприятия, которые вызывают великий интерес у ученых, исследующих обработку визуальной информации в мозге. Полная луна около линии горизонта не больше, чем полная луна над головой, но нам кажется, что она больше, и ученые, изучающие мозг, пока не могут сказать, почему так происходит. Если мы используем измерительный прибор, приложив его к небу, мы поймем то, что неспособны увидеть, даже когда понимаем, что глаза нас обманывают. Если бы нам предложили выбор: действовать на основании того, что нам кажется, или на основании показаний прибора, — большинство из нас пожелало бы отказаться от иллюзии, особенно если бы от наших дальнейших действий зависела жизнь нас самих и других. Думаю, что читатель, который следил за ходом моих рассуждений, оказался примерно в таком же положении в вопросе об этичности пыток. Учитывая неотложность войны с терроризмом, следует признать, что в некоторых ситуациях пытки не просто дозволительны, но и необходимы. Но это рассуждение не делает их более приемлемыми с нравственной точки зрения. Я уверен, что это объясняется тем же, чем и иллюзия о размерах луны — устройством нашей нервной системы. На самом деле некоторые данные научных исследований уже сейчас указывают на то, что наши этические интуитивные представления зависят от близости и эмоциональной рельефности события, что примерно соответствует нашим рассуждениям[260]. Очевидно, что подобные иллюзии ведут к ошибкам. В данном случае в результате нашей ошибки — когда мы не видим нравственного тождества там, где оно существует, — может погибнуть множество невинных людей. Возможно, настало время достать наши измерительные приборы и приложить их к небу[261].

Ложный выбор пацифизма