Конец времён

— Ну ты же знаешь Кандельмана. Он не потерпит полового многоложества даже от своих агентов. Я ведь знаю — тебе полагалось возбудить меня и тут же позвать своих. Кандельман у нас такой высокоморальный — он готов убить человека или ввести в искушение ламедоносца, но не потерпит, чтобы его девочки играли роль до конца.

— Не хотите же вы...

— Конечно, хочу. После того как я тобой овладею, ты вряд ли осмелишься выдать меня Кандельману. Кроме того, ты красива, а у меня уже месяц не было женщины.

— А ваша жена? — Женщина попятилась.

— Мы с женой, — Лейф коротко рассмеялся, — даже не целовались.

Его жертва отступала, пока не уперлась обнаженными лопатками в холодный камень стены. Тогда она рухнула перед ним на колени.

— Во имя любви Предтечи! — взмолилась она. — Не надо! Я буду проклята навеки!

Какое-то мгновение Лейф и вправду подумывал: а не отпустить ли ее. Потом он решил не делать глупостей. Чтобы эта подсадная утка не выдала его Кандельману, ему надо или изнасиловать ее, или убить. Последнего делать ему не хотелось. Красивая все же женщина.

— Дорогая моя Ингрид, — пропел он успокаивающе, — это вовсе не так омерзительно, как ты думаешь.

— Нет, прошу вас! — надрывно взвизгнула она. — Меня заставили! Кандельман отправил бы моего отца к Ч, если бы я отказалась!

Лейф заколебался. Может, в этой истории есть доля правды? Сомнительно. Фанатик Кандельман доверился бы только другому фанатику.

— Ты лжешь, — проговорил Лейф. — А если и не лжешь — я хочу тебя!

Он подхватил ее и легко поднял с пола. Через пять минут она прекратила сопротивляться, а еще через минуту — отвечала ему с той же страстью, что и до той секунды, когда Лейф сорвал с нее платье. Теперь она не играла — в этом Лейф был уверен.

ГЛАВА 2

В прозрачном кубе на стене бушевал вихрь огненных искр, бросался на стенки, как пойманный зверь; катились тучи и сверкали молнии.

Внезапно хаос сменился порядком. Куб бешено затрещал, в нем поплыли тени, одна из которых напоминала сидящего за столом человека. Несколько секунд контуры его колебались, потом, точно решив все-таки воплотиться, тень обрела четкие очертания, став миниатюрным подобием реальности.

Показывал куб правительственную телестудию. Стол, диктор за столом и портрет Исаака Сигмена за спиной диктора были точным подобием настоящих, только вшестеро меньше.

В своем пентхаузе на крыше больницы Суровой Благости доктор Лейф Баркер потягивал кофе и сонно пялился в куб. С каждым днем устройство работало все паршивее. Можно, конечно, вызвать перегруженных работой техов, и если те смогут реквизировать требуемые материалы — очень большое «если», — то доведут куб до девяноста процентов КПД. Ненадолго — потому что скверного качества запчасти быстро вернут аппарат к нынешним семидесяти восьми процентам.

Нет, техов вызывать не стоит. Эти неполадки — знак грядущих перемен.

Лейф Баркер глотнул обжигающего кофе. «Добрый знак».

Лейфу такие знаки нравились. Он сам создавал их, он был пауком, который, сплетя сеть, время от времени подергивает за ниточки.

— ...Верносущен ли приход Конца Времен в течение года, нельзя сказать, — бубнил голос в кубе. — Однако события последних шести месяцев указывают на подобную возможность. Все вы знаете, о чем идет речь — странные знамения и знаки, столь многочисленные в последнее время.

Лейф сонно усмехнулся. Да, руководство союза Гайяак само распустило слухи о скором Конце Времен — предсказанном священными писаниями дне, когда Сигмен вернется из своих странствий по прошлому и будущему в настоящее. В тот день сокрушатся враги его и награждены будут истинно верующие. Каждый из верносущных получит в свое распоряжение собственную вселенную; никто больше не будет иметь власти над избранными, и ангелы-хранители не будут больше проверять каждый их шаг.

Правительство Гайяак само решило отвлечь собственных жителей от утомительного труда и нищенской зарплаты. Но эстафету перехватил Корпус Холодной Войны Пограничья, и крохотный камушек вызвал лавину. По плану Корпуса, средний «гайка» должен истово поверить в скорое пришествие Сигмена, самого Предтечи.

«А когда народ начнет ожидать Конца Времен со дня на день — берегитесь, гайки! Вы получите не одного Предтечу, а...» И Лейф погрузился в приятные мечтания, представляя себе, как отчаянно будет гайяакская бюрократия останавливать потоп, который сама же и вызвала. «Нет человека более злобного и склонного к бунту, чем верующий, когда святое откровение оказалось ложью».

Это и сокрушит страну — это, вместе с другим движением, к которому принадлежал Лейф.

Звонок прозвучал, когда Лейф доканчивал вторую чашку кофе. Доктор раздраженно щелкнул переключателем, и картина в кубе изменилась. Диктор растворился в радужном тумане, уплотнившемся затем в фигуру секретарши, сидевшей в этот момент в кабинете десятью этажами ниже.