Конец второй республики

3. Учитывая, что член Контрольной Комиссии НФА Беджан Фарзалиев в своем выступлении на Первой сессии Меджлиса грубо нарушил одно из программных положений НФА и, учитывая последствия этого выступления, вопрос его членства в НФА должен быть передан на рассмотрение опорной группы, членом которой он состоит.

4. Должен быть заново рассмотрен статус и состав структуры называемой Отрядом правопорядка НФА (Оборонный Комитет).

Подписи были поставлены Юсифом Самедоглу, Джанбахышом Умидовым, Лейлой Юнусовой, Исой Гамбаровым, Алякрамом Гумматовым, Сабитом Багировым, Зардуштом Ализаде, Панахом Гусейновым, Наджафом Наджафовым, Хикметом Гаджизаде, Тофигом Гасымовым.

К «Информации Правления НФА» была сделана приписка: следующие члены Правления НФА: Ю. Самедоглу, Дж. Умидов, З. Ализаде, С. Багиров, И. Гамбаров, Т. Гасымов и Х. Гаджизаде приносят извинения члену Правления НФА Л. Юнусовой за то, что не смогли своевременно и на должном уровне пресечь выступления на Первой сессии Меджлиса НФА, задевающие ее человеческое достоинство.

Дата: 15.11.1989 г.»

Эта «информация Правления», появившаяся спустя полмесяца после нацистского по существу шабаша сторонников Абульфаза Алиева, как видно из анализа текста, старательно выводила из под критики Председателя и ставила под удар только не названных трех членов Правления (Этибар Мамедов, Неймат Панахов, Рагим Газиев) отсутствие подписей которых делала прозрачным их анонимность.

«Информация», подготовленная, насколько я догадывался, Исой Гамбаровым, ибо я присоединился к подписантам этого документа в последнюю минуту, спасала репутацию Абульфаза Алиева от моих открытых обвинений в нацизме, и якобы вбивала клин между ним и троицей «радикалов». Вот так создавшийся конфликт использовался Исой Гамбаровым для того, чтобы поставить Председателя в еще большую зависимость от себя. Более того, некоторые неопределенные словосочетания о межличностностных конфликтах и групповщине не только затушевывали истинные идеологические причины конфликта между этническими националистами и защитниками программных положений НФА, но и давали основание в будущем использовать против любой из сторон обвинение в попытке расколоть единство НФА.

Так почему же я подписал этот не вполне правдивый, более того, интриганский документ? Я все еще наивно лелеял надежду открыть глаза моих старых друзей из ВИЦ, все больше дрейфующих в сторону Исы, на тот страшный сценарий, который готовился для народа. Внимая моим горячим речам, понимали ли они смысл сказанных мною слов? Или же они окончательно потеряли способность здраво мыслить, анализировать и предвидеть?

В начале ноября членов Правления пригласили в ЦК КПА. Несколько членов Правления были в отъезде. Поэтому на встречу пошли человек десять. Оказалось, что нас на совещание пригласили члены бюро ЦК КПА. Не было только Везирова, который находился в Москве.

Секретарь ЦК Тельман Оруджев сообщил: «тов. Везиров звонил из Москвы и информировал членов бюро ЦК, что в вопросе Нагорного Карабаха «ничего не может сделать». Горбачев не хочет выполнять решений ВС Азербайджана, ничего не хочет делать и сам.

— Мы бессильны. Не знаем, что делать — минорно закончил он. Наступила тягостная пауза. Лидеры НФА тоже не были готовы к такой информации и молчали, всем своим видом демонстрируя негодование.

Я напрямик обратился к Оруджеву:

— Если я скажу, что можно сделать в рамках советских законов, хватит ли у вас смелости пойти на это?

Секретарь ЦК иронично посмотрел и со скрытой издевкой спросил:

— И что же предлагаете вы?

Я уточнил:

— Я это предлагаю не как член Правления НФА, а как член КПСС. Но вы должны сказать, есть ли между членами бюро ЦК КПА доверие и единство? Не дрогнет ли кто из вас? Не отступит?

Оруджев непонимающе уставился на меня:

— Конечно же, мы доверяем друг другу.

Но в его голосе не было убежденности.