Конец Желтого Дива (Художник А. Кива)

Придерживаясь, по-видимому, иной точки зрения, X. Тухтабаев избрал образцом для своего романа именно сказку и достиг при этом результата интересного и уж, во всяком случае, полемически яркого: его сочинение разительно отличается от стандартных западных (да и не только западных) детективов. И в то же время «Конец желтого дива»- именно детектив, причем такой, в котором отчетливо проявилась национальная традиция.

Детективный жанр, приключенческий жанр-мы часто употребляем эти термины как взаимозаменяемые, подобно десятилетней девочке, которая говорит: «Приключенческий роман — это где скачут, а детектив — где ищут…» Разъясним нашу терминологию, а заодно и позицию. Приключенческая литература — родовое по отношению к детективу понятие. От серьезной литературы приключенческая отличается по типу конфликта — он здесь особенно «конфликтен», обострен — и по окраске изображаемых событий, которые необычны, подчас необъяснимы. Каждое такое событие является нарушением нормы -«правильного» хода вещей, закономерного разгития человеческих отношений. Это приключение… Приключение — ядро эпизода, поединок — ядро приключения. Победа положительного героя, с которым часто отождествляет себя читатель,- ожидаемый финал такого поединка (со злодеем, с дикими зверями, со стихией, с неведомым). Объединяет поединки динамическое действие, нередко — путешествие…

Особое значение в приключенческой литературе имеет степень познания реальности, имитируемая и варьируемая рассказчиком, словно диафрагма, регулирующая пределы видимости. Автор как бы говорит: «не известно, что делает мой герой. Что делают его враги, я не знаю!» Или: «Все происходящее — загадка для меня, как и для героя».

Какие-то карты персонажи открывают друг другу, какие-то — автору, какие-то — читателю, и вот эти причудливые сочетания неосведомленности одних и неосведомленности других вызывают в сфере восприятия настойчивую потребность полного, исчерпывающего знания, которая и формирует эстетическую сверхзадачу приключенческой литературы. В конечном счете, развитие действия здесь выравнивает, как а сообщающихся сосудах, информационную насыщенность» треугольника: «рассказчик — герои-читатель». Торжествует принцип разделенного знания.

В приключенческой литературе, как правило, фигурирует, в придачу к названным героям, еще один, неназванный, бесплотный. Этот герой — невидимка — тайна. В «серьезной» литературе тоже сколько угодно тайн (как сложится жизнь героя, разве это в завязке романа не тайна?)- Просто они там не играют определяющей эстетической роли. В приключенческой литературе тайна — гирька, приводящая в движение механизм сюжетного интереса. По признаку такого или этакого понимания тайны и различают типы приключенческих произведений… Тайна — будущее, то, что ждет героев впереди, вне зависимости «от сегодня». Перед нами одноплановый авантюрный роман с разомкнутой цепочкой эпизодов. К примеру-«Жиль Блаз»… Тайна — настоящее. Видимые события имеют скрытую мотивировку, а художественная композиция тяготеет к кольцеванию, к совмещению первого плана со вторым, третьим. Скажем, «Три мушкетера»-собственно приключенческий роман… Тайна — прошлое, которому ищут объяснение в настоящем. Целиком «закрытая» двуплановая структура отвечающая схеме вопрос — ответ», «загадка — разгадка». Это — детектив.

Приключенческая литература — как бы эпос. Но именно «как бы». Потому, что картина жизни, видимая сквозь бинокль приключения, условна, нацелена на «расслабившееся», «бесконтрольное» внимание, на восприятие в специфическом диапазоне карнавальных допущений. В этом отношении приключенческая литература родственна комедийной и — зачастую -«поставляет» ей свои ситуации. Некоторые сюжетные мотивы вообще не могут быть разделены между сатирой и, скажем, детективом. Сказанное относится к мистификации, к сознательному — по ходу фабулы — обману и т. п., к одноцветному, по шкале «черное — белое», пониманию характеров.

Приключенческая литература (и детектив) имеет сложную историю, в которую свои страницы вписали и классицизм, и романтизм, и реализм нового времени. Но и в реализме, и в романтизме, и в классицизме приключенческая литература, в частности, детектив, всегда брала как раз то, что в зародышевом, а иногда и в развернутом виде присутствует в народной сказке. Не случайно среди историй о «мнимом уходе», включенных фольклористами в сборник «Проделки хитрецов», есть гавайский миф, вьетнамская сказка, фрагмент из древнегреческого эпоса (эпизод со знаменитым троянским конем), бразильский анекдот и рассказ Конан Дойля «Морской договор».