Конец "Зимней грозы"

Немецкие автоматчики уже сверху насыпи вели огонь по тем, кто успел за ней скрыться. Карапетян, ругаясь то по-русски, то по-армянски, крутил ручку полевого телефона и кричал команды своим артиллеристам отсечь и подавить прорвавшихся гитлеровцев. Тут же на огородах и у реки сверкнули и запестрели бурыми кустами разрывы 76-миллиметровых снарядов. Попадания накрыли насыпь. Немцы, теряя убитых и неся раненых, стали быстро отходить. Они поспешно взобрались в бронетранспортеры, которые, развернувшись, устремились за танками, скрывавшимися за отчетливо белевшими домиками деревни. На огородах с поваленными изгородями и перепаханной снарядами землей одиноко и группами неподвижно лежали серые и зеленые шинели. Кочергин невольно отметил, что зеленых куда меньше. На КП остались только дежурный офицер и связисты. Внизу стоял «бобик» Козелкова, который трудно было узнать, так он был исковеркан. На нем не осталось живого места. Лейтенант, распростав ноги, мешковато сидел, привалясь к колесу. Водитель недвижно лежал навзничь рядом и пристально смотрел вверх. Командиры их окружили.

— Что с твоим водителем, Козелков? — нерешительно нарушил общее молчание комбриг.

— Каблук пулей оторвало, а сам жив, — расклеил спекшиеся губы разведчик. — Не пойму, как мы тут и целы?.. А предполье-то у них за деревней!..

— Молодец! Потом доложишь подробно. А броневичок в музей поставим. Куда он кроме теперь годится? — отходя, оглянулся Карапетян.

* * *

За свежим бруствером наблюдательного пункта 2-го стрелкового батальона хорошо просматривалась неширокая пойма реки Карповки, начинавшаяся прямо от железнодорожной насыпи. По другую ее сторону повсюду был враг. Правее темные корпуса сгоревших семидесяток и немецких танков отмечали путь дневной попытки пробиться за реку. Танки различались уже с трудом. Сумерки стерли пастельную полоску ясного неба, накладывали быстро густеющие сиреневые мазки на панораму поймы. По всей шири открывавшегося за насыпью простора искрились и перебегали соцветия ружейно-пулеметного и автоматного огня. Трассы туго взвизгивали над головой и вдруг упираясь в бруствер, обдавали брызгами подмерзшей земли. Где-то правее, на разъезде, они били о рельсы, гудевшие затем низко и долго, как струны гигантского контрабаса. Прильнув к окулярам стереотрубы, Кочергин провел шкалой делений по белевшим свежим снежком скирдам соломы и кровлям деревни Карповки. Они не отражали больше отблесков артиллерийского огня. Он обратил на это внимание Мотаева.

— Да, да! Там противотанковая батарея была, — наклонился Мотаев к трубе, — та, что две семидесятой сожгла. У самой реки… Где же она, черт возьми?.. Надо ж, в балочке! Вперед выдвинули, хамилы! А наглеют!

Кочергин прижался ухом к его голове. Сгустки разрывов мин и снарядов, перешибая грохот стрельбы с нашей стороны, временами наглухо закладывали уши.

— Вперед, говоришь? Полезут, стало быть, счас!

— Полезут? Не-ет! Опередим!

Мотаев подался вперед. Мерцание немецких ракет выхватило из сгустившейся черноты его профиль, и Кочергин потянул капитана вниз: алым взмахом тут же рубанула воздух пулеметная очередь. Тот ругнулся, что здесь, на насыпи, каждый как на полигоне — мишень. Помедлив, вслух подумал, что, может быть, предпринять атаку с двух сторон?.. За разъездом давешний мост разрушен нашими артиллеристами, но дальше за деревней есть еще один мост — через реку Червленую… Отсюда и под ним пройдем! — решил Мотаев, делясь с Кочергиным.

— Едва ли той дыркой воспользуешься. Местечко, верно, пристреляно, — возразил лейтенант.

— Если так, и там через насыпь! Раз легкие танки не проходят, на средних пойду…

— На тридцатьчетверках?

— Да. На них и в деревню прорвемся! А там только б закрепиться…

— Без пехоты? Солдат ночью не поднимешь! — оглянулся Кочергин на лязг шанцевой лопаты. — Тогда снова безрезультатные потери, как у Орлика!

— Безрезультатные?.. — резко оглянулся Мотаев. В долгой паузе почувствовалась острая досада.

— Эх, Юра! Потери действительно немалые. Но «безрезультатные»… Вот чушь сморозил! — все более резко звучал его голос. — Ты штабист, должен понимать! Корпусу необходимо срочно получить как можно более точное представление о глубине и силе обороны немцев по реке Карповке, о характере этой обороны… Э-эх!

Он зло сплюнул, глотнул воздух и запальчиво добавил:

— На карту нанесены огневые точки противника, ориентиры, ходы сообщения и многое что другое уточнено разведкой боем! Наконец, активными действиями мы сковали здесь черт-те сколько вражьей силы. Это ты принял в расчет? «Безрезультатные»… Надо ж! Чтоб тебя! — он взял Кочергина за плечо. — Ну, поболтали, Юра, и будя! Давай-ка со мной…

— Вас к полевому, товарищ капитан! — подскочил младший лейтенант с петлицами артиллериста.

«Из минометчиков, верно, — отметил Кочергин. — Не к этим ли ребятам меня было определили? Делал свое бы, чему обучен… А капитан-то распсиховался!..»