Конец «Золотой лилии»

Кроме соседей Званцовых и консьержки Тони, проживавшей этажом выше, Слепаков замечал еще одного жильца в подъезде. Этот тип бегал трусцой в любую погоду и независимо от времени года в полинявшей футболке, тренировочных штанах и вязаной лыжной шапочке. Изредка, сталкиваясь с Всеволодом Васильевичем, спортсмен-любитель вежливо произносил «добрый день», на что Слепаков отвечал осторожным «здрасьте». Он вообще недолюбливал всяких эксцентричных граждан, и к тому же не нравилась ему кривая ухмылочка, которой сопровождалось приветствие бегуна.

Жил этот тип прямо под ними, тоже в однокомнатной квартире, и совершенно один. Ни жены, ни приходящей дамы, ни каких-либо сторонних посетителей у него не наблюдалось.

Иногда поздно вечером, когда Слепаковы укладывались спать, из-под пола доносился звонкий металлический звук, который длился несколько секунд и передавался по трубе центрального отопления. Особого беспокойства он не вызывал (хотя Всеволод Васильевич успевал поворчать: «Опять брякает чем-то, черт бы его взял!»), но было все-таки любопытно.

Разъяснил это явление прилетавший на новогодний роздых из Америки профессор Званцов.

Случайное упоминание Всеволода Васильевича о нижнем соседе вызвало у научного гастролера ехидный смех:

– Охранник он из нашего бывшего КБ. Забыл фамилию… На пенсии по выслуге лет, вроде тебя. Он для поддержания здоровья и продолжительности жизни сил не щадит. Устойчивый психоз приобрел. Бегает, ест овес с кефиром, фарш мясной трескает в сыром виде. А бряцанье по ночам… Это он подсоединяется к отопительной системе.

– Для чего? – удивился Слепаков.

– Не вникаешь?.. Заземляется! Человеческое тело со знаком плюс, а Земля-матушка со знаком минус. Вот и получается: плюс на минус – полезно для выживания. А если плюс без минуса…

– То что?

– То сто лет не протянешь ни в коем случае. А так – гарантия!

Остроумный доктор наук дружески похлопал Слепакова по спине. Затем предложил выпить французского коньяку, благо имел возможность его употреблять, а через два дня взмыл на «Боинге» – куда-то в Бельгию, что ли?..

* * *

И вот произошел случай, нарушивший размеренное течение пенсионерского существования.

Слепаков в бессчетный раз отправился на почту получать пенсию. У киоска «Роспечать», достав пачечку купюр разного достоинства, выбрал наиболее мятую десятку и приобрел газету. Предвкушая умственное и эмоциональное раздражение, Слепаков торопливо зашагал к дому.

И среди суматошной деловитости московской улицы Всеволоду Васильевичу показалось, что кто-то очень пристально на него посмотрел. Ну с какой стати будет кто бы то ни было пристально смотреть на мрачноватого пожилого мужчину, покупающего в киоске газету?

Слепаков приближался к дому тесным проулочком между двумя корпусами. В этом-то узком безлюдном проходе пенсионер и услышал позади странное сипение. Он удивился и повернул голову.

В трех шагах находился парень лет двадцати пяти, коренастый, смуглый, в оранжевом жилете коммунально-дорожного работника.

– Что? – спросил Слепаков, недоумевая.

– Деньги… – сипло сказал парень, глядя колючими глазками.

– Ах, ты… – начал Всеволод Васильевич с наигранным негодованием, чувствуя, как внезапный страх сжимает сердце.

– Деньги давай! – перебив его возмущенный возглас, снова гнусно просипел бандит.

В правой руке его что-то узко блеснуло. «Всё. Зарежет!..» – обреченно возникла страшная мысль в голове Слепакова. Он хотел крикнуть «милиция», но голос пропал – остался только бессильный стон. А затем произошло то, чего ни сам Всеволод Васильевич, ни нападавший грабитель никак не ожидали.

Всей массой, подбиравшейся к центнеру, в исступлении страстного инстинкта самосохранения, Слепаков ринулся на оранжевый жилет, стараясь перехватить руку с ножом. Парень не успел увернуться. Почти рыдая от напряжения, Слепаков выкручивал смертоносную бандитскую кисть, не заботясь больше ни о чем. Грабитель хрипел, колотил по земле пятками, судорожно бился под тяжестью пенсионера… И внезапно затих.

Еще через минуту, дыша с прерывистым свистом, Слепаков с трудом встал на колени. Постоял, опираясь на тело неподвижного бандита, и наконец поднялся, утер пот с лица. Внутри все мелко тряслось, ноги подгибались.

Нападавший лежал на спине. Голова свешивалась за металлическую оградку, окружавшую газон с чахлыми кустиками недавно высаженной сирени.

«Ух, как я его!.. – подумал Слепаков, прижимая ладонь к левой стороне груди – сердце все еще угрюмо бухало и трепыхалось. Поглядел внимательно на лежавшего. – А где нож?..» Пенсионер осмотрел место битвы. Ножа не было. Слепаков наклонился к лежавшему. Глаза закатаны, рот приоткрыт, шея неестественно скособочена. Всеволод Васильевич толкнул парня в плечо, тот не шевельнулся. Из уголка рта вытекла красноватая мутная струйка. «Черт бы его… Надо вызвать “скорую”! – Слепаков умело взял запястье лежавшего, прислушался.