Конев против Жукова. Поединок маршалов

Исходя из наличия сил и средств, характера обороны противника можно спрогнозировать соотношение потерь сторон в операции. При наступлении на неподготовленную оборону советские войска тем не менее должны были понести вдвое больше потерь, чем обороняющиеся немецкие войска. При отражении неподготовленных заранее контрударов немецких танковых дивизий потери сторон могли быть примерно равными. Но уже с началом отхода немецких войск их потери должны были значительно превысить потери соединений Красной армии, ведущих фронтальное преследование. При переходе к преследованию по параллельных маршрутах с учетом фланговых ударов потери обороняющейся стороны по отношению к наступающей могли составить 3: 1. Но если учесть, что такое преследование нередко завершается окружением противника, то можно вести разговор о полном разгроме противостоящей вражеской группировке при сравнительно небольших потерях среди наступавших войск.

Таким образом, в теоретическом плане реализация плана превентивного удара, предложенного Генеральным штабом РККА в середине мая 1941 года, была вполне возможной. Но это только теория. На практике все могло быть иначе.

От утвержденного замысла стратегической наступательной операции до отдачи непосредственного боевого приказа войскам, как свидетельствует практика, требуется не менее полугода. Столько времени германскому командованию потребовалось для подготовки к реализации плана «Барбаросса» в 1941 году. Столько же времени потребовалось и советскому командованию на подготовку Маньчжурской стратегической наступательной операции в 1945 году. 15 мая 1941 года план нанесения превентивного удара, предложенный Генеральным штабом РККА, подписан и утвержден не был. Это значит, что не было контрольной точки отсчета начала его реализации и не было самой реализации, сопровождающейся лавиной директив, приказов и других боевых документов. По крайней мере, противнику, разгромившему штабы Юго-Западного фронта, нескольких армий, десятка корпусов и многих десятков дивизий, не удалось получить ни одного такого документа, а о его наличии Геббельс не стал бы молчать. Это говорит о том, что таких документов не было, и о том, что Советский Союз в 1941 году не готовился к нападению на Германию и не готовил стратегической наступательной операции.

Даже вопреки фактам допустим, что такая операция готовилась, и поговорим о ее шансах на успех. Вопрос очень непростой и с военной точки зрения требует рассуждений и выводов параллельно по нескольким направлениям.

Во-первых, нельзя было скрыть от противника многомесячную подготовку столь масштабной операции. Уверен, что, узнав об этом, германское командование предприняло бы соответствующие ответные меры, прежде всего в плане создания глубокоэшелонированной обороны, хорошо развитой в инженерном отношении, насыщенной противотанковыми средствами. На легкий и быстрый прорыв такой обороны рассчитывать уже не приходилось.

Во-вторых, в германской армии были хорошо отработаны приемы оперативной и тактической маскировки. Накануне вторжения с этой целью на уровне Генерального штаба сухопутных войск Германии был разработан особый план. Это должно было резко снизить эффективность первых авиационных и артиллерийских ударов противника и сохранить свои войска для последующих действий.

В-третьих, вермахт значительно превосходил РККА по количеству и качеству средств управления, что являлось одним из определяющих факторов, прежде всего в наступлении, когда практически невозможно было полагаться на проводные линии связи. Фашисты широко и достаточно умело использовали радиосвязь в звене от Генерального штаба до отдельного танкового экипажа. Советские войска же испытывали острый недостаток в радиостанциях, а командующие, командиры и штабы не были обучены работать с помощью этих средств управления. Существовала своеобразная радиобоязнь в одних, другие же грешили передачей боевых распоряжений и донесений открытым текстом. В первом случае управление войсками нарушалось до прокладки проводной линии связи, во втором передаваемая информация нередко становилась достоянием врага. Это в полной мере проявилось в июне 1941 года и неоднократно давало о себе знать и в последующем.

В-четвертых – человеческий фактор. Многие генералы вермахта к июню 1941 года имели не только хорошее военное образование, большую практику управления войсками, но и опыт наступления, полученный во время польской кампании и на Западе в 1939–1940 году. Например, начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер работал в этом высшем органе оперативного управления около 25 лет, все командующие группами армий, полевыми армиями и танковыми группами имели за спиной академическое образование и прослужили в этих должностях от 5 до 10 лет.