Конфабуляция. Перед приходом антихриста

– Короче, ситуация такова – констатировал он, – русская авиация и флот нанесли туркам жесточайшее поражение. За день потоплена или выведена из строя почти половина турецкого флота. Сбито более трех десятков самолетов. И да, Константинополь подвергся ракетному обстрелу. – Он так пройзнес " Константинополь", что мне показалось он смакует возмездие.

– Ты рад?

Он удивился.

– Чему?

– Ну, ты сказал Константинополь, ну реванш, сам понимаешь…

– Это не важно

– Как не важно? Как никак Россия наш враг…

– Россия никогда не была врагом!

– А кто забрал у нас Абхазию и Самачабло?

– Бог! – резко ответил отец и расстроил ход мойх мыслей

– Т.е ты считаешь, что это были не наши земли? Или мы больше не имели право там жить, или как? Как насчет полмиллиона беженцев? Как насчет этнической чистки? Ты же воевал с ними, в конце то концов? -

– Бог дал, Бог взял. Знаешь, что сказал сербский патриарх о потере Косово и Метохии? Если сербская женщина делает десять абортов, а албанская рожает десять детей, значит Бог решил, что земля больше нужна албанцам и отдал ее им… – Я слушал прикусив губу. Он продолжал: – Знаешь, что? Да, я воевал. Я защищал свою землю и буду делать это всегда, пока жив и не имеет значения от кого, но русские нам не враги, запомни. – Ну я знаю это. Я о государстве говорил и о тех суках, что против нас воевали.

– Не надо брани, тем более за глаза, и послушай, не перебивай. Времени мало. Скоро начнеться большая война, на суше, в воздухе, на море. По сути она уже началась вчера, но мы это почувствуем сегодня. Турецкие части пересекли границу и заняли Батуми. Мы не оказали никакого сопротивления. Полиция просто охраняла порядок. Турки требуют участия в войне против русских. Кстати они разбомбили русскую базу в Гюмри и нейзвестное число бронетехники и пехоты вторглись в Армению. – как бы предугадав мой мысли он добавил: – Да, и Азербайджан начал военные действия против Армении. Началось полномасштабное наступление азербайджанских войск по карабахскому направлению. – Азербайджан сделал выбор. В голове возникало множество вопросов и все они с калейдоскопической быстротой сменяли друг друга. Потом отец долго объяснал что то, но с военной точки зрения, что мне было совсем непонятно и поэтому малоинтересно.

– А что Америка? – спросил я

– Америка кажется дала добро на исчезновение Турции с карты мира – задумчиво пройзнес отец и я не мог пройзнести больше ни слова. Он еще долго рассказывал, объяснал, перебирал разные возможные сценарии развития ситуации. Говорил с жаром, что то твердил, в чем то убеждал. Я ничего не слышал. В голове крутились строки Маяковского: " Граждане! Cегодня рушится тысячелетие "прежде". Сегодня пересматривается миров основа… – Сколько же можно?! Снова и снова! Снова человечество решило переделать мир, перераспределить ресурсы, перекройть карту, восстановить историческую справедливость, а т.е. начать войну, разрушать, уничтожать, насиловать, плевать в душу, калечить, убивать …

– Ну так, вот – продолжал отец, – скоро объявят мобилизцию. – Я не хочу воевать! – Я знаю. Мало кто хочет. – он выдержал паузу и передумав говорить, похлопал меня по плечу.

– Но я готов. Я не боюсь! – крикнул я ему уходящему.

– Это я тоже знаю, ты иди к матери. Я скоро буду…

На самом деле я боялся. Боялся за семью, родных, за друзей. Боялся за древние, неповторимые храмы, за останки великой истории, за старый город, который и без войны успели обезобразить до неузнаваемости власть и деньги имущие, для еще большей наживы. Мне было жаль несколько красивых, старых улиц, которые если разрушат, невозможно будет потом воссоздать. Боялся я ракет, артилерииских обстрелов, бомбежки, всего этого, что знал по наслышке, и еще стыдился того что по наслышке а не не по настоящему. Трудно было признать, но больше всего я боялся за свою паршивую шкуру. Ведь учитывая мой возраст и то, что моей стране пришлось пережить во все годы, после восстановления государственности я должен был как минимум два раза участвовать в боевых действиях, но я был трусом. Я знал это, и хотя пытался утешать себя тем, что я человек если не мирный, то по крайней мере не жестокий и что, не то что человека, даже животное убить не смогу, и в принципе это было правдой, ( я не убивал даже комаров и мух, даже в целях самообороны), но отвратительную мою трусость это не оправдывало. Это терзало меня всегда и поэтому я все время лелеял мысль о геройческих поступках. Ну вот, кажется момент настал, но радости это не добавляло. На душе было тяжело.

С такими мыслями шагал я по направлению к родительскому дому…