Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации

Нет, а что? Мы им помогли в войне с Хуаресом – заодно отжав у янки целую Калифорнию – а теперь они будут продвигать интересы Конфедерации на этом вот Гаванском конгрессе. И соскочить не получится – дела в Мексике не закончены. Хуарес откатился на север, но не разбит окончательно. Попробуют кинуть… Думаю, всем понятно, что тогда случится в особо грубой и циничной форме.

Впрочем, это так, перестраховка и не более того. Аппетиты королевы Изабеллы парой мексиканских портов не ограничиваются, у неё новая Реконкиста на уме. Наверняка вдохновляется примером предков, возвращавших захваченные маврами земли. Тут, конечно, не мавры, но земли Испания утратила. И хочет вернуть обратно, благо очень уж они богатые и выгодные со стратегической точки зрения. Тут предложение о захвате и последующем разделе Сен-Доменга как нельзя более в тему. Иные точки приложения сил тоже найдутся, несколько позже.

Хорошо поговорили с испанцами, продуктивно. Правда, потом Тумбс малость попенял мне на излишнюю циничную откровенность в духе незабвенного Макиавелли. Ну, так я и не думал отнекиваться. Порой именно такой подход помогает быстро и без проблем добиться желаемого. А мы добились.

* * *

Через пару дней после нашего разговора с Примом и Дульче-и-Гараем, словно сговорившись, в один день прибыли лорд Пальмертон и Эдуар-Антуан Тувнель, соответственно премьер-министр Британской империи и министр иностранных дел Французской. Последним, на следующее утро, шестнадцатого октября, в порт вошёл и корабль со светлейшим князем Александром Михайловичем Горчаковым.

Вот теперь точно все собрались. По идее, реально бы и начать, но протокол! Заранее объявили, что конгресс откроется двадцатого числа, вот и не станут торопиться без чрезвычайно веских причин. К тому же собравшиеся сначала хотели прозондировать обстановку на двусторонних встречах, а лишь потом приступать к общему разговору, с участием всех заинтересованных сторон. Благое намерение. Да и вполне естественно, чего уж тут скрывать. Только человек предполагает, а боги располагают. И расположение не то звёзд на небе, не то карт в раскладе оказалось крайне своеобразным.

Четыре часа ночи восемнадцатого октября – именно тогда меня разбудили стуком в дверь, и знакомый голос одного из телохранителей, сержанта О’Рурка, пробасил:

– Командир, тут на корабле новость пришла. Хорошая! Срочная!

– Сейчас открою, – помотав головой с целью малость прочухаться спросонья, ответил я.

– Кто там ещё? – Вайнона… Она и тут проскальзывала ко мне в постель, пусть и с куда большими предосторожностями, чтобы никто помимо «диких» из числа особо доверенных её не видел.

Так, в руке пистолет, который чисто на автомате извлёк из-под подушки. Привычка, однако! Если живёшь в мире, где многие хотят видеть тебя в гробу – можно даже без белых тапочек, – то подобная мера предосторожности как-то сама собой входит в привычку.

– О’Рурк с какой-то хорошей новостью. Прикройся хоть простынёй, не вводи добропорядочного ирландского католика во грех подглядывания.

Пошёл открывать, не выпуская оружие из рук. О’Рурк поймёт, этот ирландец сам ни разу не человеколюб, про доверчивость и говорить не стоит, она с ним и рядом не пролетала. А Вайнона, уже накрывшись простынёй по шею, бурчит:

– Где это О’Рурк порядочный католик? Разве на исповеди, и то не думаю. Все бордели в Ричмонде из тех, которые подешевле, обошёл. В двух скидку как постоянный клиент получил. Теперь тут по красоткам пошёл… А на меня смотреть не стал бы, даже будь я свободна, ему только с большой грудью нравятся. Рыжие больше всего!

Вот уж воистину неискоренимо женское любопытство! Казалось бы, на кой чёрт ей подобные подробности? Ан нет, любит уши погреть по случаю и без, по необходимости и просто забавы ради. Ладно, это её личные забавы, меня они ничуть не напрягают. Открываю дверь… Ага, всё нормально, вот сержант, а вот и ещё двое «диких», штатный караул у дверей, ведущих в пару выбранных мной для себя комнат, кабинет и спальню.

– Говори уже, ради чего разбудил.

– Так новости же, – хмыкнул ирландец, встретив которого ночью не каждый человек без слабости в ногах обойдётся. – Вашингтон взят, генерал Джексон писал донесение Борегару, сидя в Белом доме, за столом Эйба Линкольна, там, где он на своих бумажках подпись ставил. И ещё фотографию сделали. Правда, не прислали… Зато письмо есть. Вот.

– Боги нас любят, О’Рурк! – произнёс я, забирая у того запечатанный конверт. – Пусть предупредят Тумбса, а я оденусь, и тоже к нему. Это многое меняет! Очень многое.

Сержант лишь пожал плечами. Дескать, командиру виднее. Ну да, для всех «диких» я так и оставался не министром, а командиром. И это было очень даже уместно и полезно. Ведь именно «Дикая стая» являлась самой надёжной опорой как для меня, как и для самых близких друзей. И постепенная трансформация изначально боевого подразделения в спецслужбу если что и меняла, то лишь в сторону дальнейшего развития этой самой опоры.