Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

Еще в конце 1809 года Александр I через обер-прокурора Синода кн. А. Н. Голицына передал Тормасову свою волю на приезд в Петербург католикоса Антония. Как объяснялось, «для положения прочных оснований в деле, относящемся до тамошнего духовенства, ибо по оному нужно будет сделать некоторые перемены, а в других местах пояснения, что через переписку было бы затруднительно и даже продолжительно»[647]. Однако сначала, сославшись на слабость здоровья, Антоний II отправил в столицу вместо себя митрополита Варлаама Эристави и архимандрита Досифея Пицхелаури[648]. Католикос больше года откладывал свой отъезд в Россию под разными предлогами. В итоге Антоний II покинул Грузию только в самом конце 1810 года. На это время процесс реорганизации Грузинской церкви был приостановлен.

Выезд Антония II за пределы Грузии фактически означал эксорию, или изгнание. Назад он уже не вернулся[649]. Еще до его отъезда обер-прокурор Синода запрашивал через главноуправляющего Тормасова мнение митрополита Варлаама относительно плана организации управления грузинским духовенством, только на этот раз с явственным его подчинением Святейшему синоду[650]. Эти два лица — главноуправляющий и митрополит — фактически и стали главными авторами плана нового церковного устройства в Грузии, реализация которого произвела коренное изменение многих устоев и основ существования Грузинской церкви.

В «переходный» период после отъезда Антония II митрополит Варлаам, происходивший из древнего грузинского рода ксанских эриставов, неофициально считался российскими властями «управляющим грузинским духовенством». Уже к февралю 1811 года он составил план преобразований структуры и системы управления Грузинской церковью в Восточной Грузии, который сразу был представлен в Синод Тормасовым с прибавлением его собственных комментариев и предложений[651]. Во многом в этом документе были законодательно оформлены и систематизированы те меры имперского правительства, которые предпринимались им в отношении Грузинской церкви в течение всего первого десятилетия XIX века. Только теперь устранялась необходимость осуществлять их через католикоса-патриарха, который нередко, в случае давления на него, апеллировал к своим правам независимого предстоятеля автокефальной церкви, освященным почти 1500-летней христианской традицией. В отличие от светских правителей, например, того же имеретинского царя, низложение которого состоялось в 1810 году, российская администрация не могла не считаться с этим обстоятельством не только по моральным, но и по чисто практическим соображениям. С отъездом Антония II появилась возможность значительно ускорить процесс реорганизации Грузинской церкви и ее «вписывание» в контекст имперских религиозных институтов.

План митрополита Варлаама предполагал продолжение политики российских властей по отношению к Грузинской церкви, начатой в первые годы XIX века, в частности радикальное сокращение числа епархий в Картли и Кахети — с тринадцати, существовавших ранее, до двух. Из них почти половина, шесть кафедр, к тому времени оставались вдовствующими, а некоторые были объединены с соседними. В состав одной из двух новых епархий (Мцхетской и Карталинской) должны были влиться все кафедры, находившиеся в Картли. Новообразованная Алавердская и Кахетинская епархия объединяла кафедры, расположенные в Кахети[652].

По предложению митрополита Варлаама главой новой церковной иерархии должен был стать архиерей в звании митрополита Мцхетского и Карталинского и одновременно экзарха Синода над Грузией. При этом за образец бралось учреждение аналогичного института — экзархата — на территории Молдавии и Валахии. Со своей стороны, главноуправляющий Тормасов считал необходимым оставить католикоса Антония II в России, полагая, что тот не сможет привести дела грузинского духовенства в требуемое состояние — как по слабости здоровья, так по «привычке распоряжаться всем самопроизвольно». На такое поведение, считал Тормасов, ему дает право «по здешним обычаям» происхождение из царского рода. Вместо этого экзархом над Грузией он предлагал назначить самого автора проекта — митрополита Варлаама, в качестве аргумента выдвигая тот факт, что он, являясь уже членом Синода, был хорошо знаком с порядком церковного управления в России[653].