Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства

В «Истории одной семьи» постоянно присутствуют два мотива, которые характерны именно для сословия «потомков святых». Первый — тяга к образованию, интеллектуальным и значимым для общества профессиям[822]. В самом начале книги говорится о стремлении к изучению Корана и хадисов (преданий о Пророке) и особенно подчеркивается, что дети должны воспитываться в духе нестяжания богатства и преданности своему роду[823]. Главный герой книги, Анвархон, выбрал профессию юриста, учился на юридическом факультете МГУ, стал профессором, в 1971 году — деканом юридического факультета Ташкентского государственного университета, в 1990-е — ректором Юридического института, что рассматривается как пик карьеры и наивысшее достижение для всей семьи. Его старший брат Саидазимхон закончил Медицинский институт и работал в отделе здравоохранения в Андижанской области. Другой брат, Эркинхон, какое-то время работал в Андижане зубным техником, но старшие братья, посоветовавшись, решили, что он должен получить высшее образование: для младшего слова старших «были законом»[824], — в результате он стал доцентом кафедры рентгенологии Медицинского института и зам. декана. Профессию врача получили многие из следующего поколения потомков Азам-ходжи. Младших членов семьи воспитывали так: «Младший пусть берет пример со старшего, сам также ученым должен стать»[825].

В качестве своеобразного нравоучения авторы «Истории одной семьи» рассказывают о Талаатхоне — сыне Саидолимхона. Он хотел стать математиком, но взрослые за него решили, что он должен пойти учиться в медицинский и быть врачом. Талаатхон подчинился наказу старших, по поводу чего в книге пространно рассуждается о благородной миссии лечить людей[826].

Второй мотив, пожалуй, еще более сильно подчеркивающий обособленность «одной семьи», — строгое следование брачным традициям, обязательный подбор жениха или невесты из числа «родовитых» (тагли-тугли ) людей, то есть из числа «потомков святых». В этом ташкентские «потомки святых» мало чем отличаются от ишанов, ходжей и тура из кишлака О. Сам Азам-ходжа женился на Мукаррамхон, мать которой была младшей сестрой, что специально отмечено, известного Бобохон-кари[827]. Дочь Азамходжи вышла замуж за Саидгани (он погиб на фронте), их дочь стала врачом и тоже вышла замуж за ходжу. Саидазимхон женился на дочери Назирхон-кари, который был «образованным человеком», «ходил с осанкой, был благообразный человек, принадлежал к старой интеллигентной семье»[828]. Авторы подробно рассказывают об этой семье, с которой сложились близкие отношения. Социальный статус ее членов так же важен, как и статус детей Азам-ходжи. Замонхон, сын Назирхона, закончил Химико-машиностроительный институт и Академию самолетостроения в Москве, был начальником отдела Планового комитета Узбекистана, потом возглавлял 132-й завод и занимал пост директора «Таштекстильмаша». Одна из дочерей Назирхона вышла замуж за Тухфатхона из «родовитой семьи» (его отец Шарифхон-кази[829]), сестра которого, в свою очередь, вступила в брак с Анвархоном. Эркинхон также женился на девушке из «родовитой семьи». Ее отец Ишан-Бобохон Исламов был близок к джадидам, а в 1937 году угодил в тюрьму[830]. Когда Бобохон выдавал свою дочь замуж, то говорил, что хорошо знает Махмуд-ходжу и Азам-ходжу и уверен, что его зять происходит из знатной и уважаемой семьи. Тулкинхон женился на девушке из «родовитой семьи», ее дед — Маджидхон-аксакал, одна из дочерей которого, Хайринисо, училась в Германии в 1920-е годы, работала в центральных органах власти в Москве, попала в тюрьму и была расстреляна[831]. Жены Эркинхона и Тулкинхона закончили соответственно Политехнический и Медицинский институты в Ташкенте.

Интересно, что Анвархон в отношении своих детей уже не строго придерживался принципа сословной эндогамии. На смену последнему пришел принцип брачных союзов с семьями, которые принадлежат к узбекской элите. Его дочь, которая закончила Медицинский институт, вышла замуж за Алишерджона, сына президента Академии наук Узбекистана Обида Содикова от его первой жены (племянницы Первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Усмана Юсупова). По-видимому, Алишер не является «потомком святых» (во всяком случае это никак не подчеркивается), но его дети стали таковыми, приняв титул сейид и приставку к имени хон . Идентичность святых не была утеряна в результате «неравного» брака. Более того, такой брак стал для «простых» представителей элиты механизмом, с помощью которого стало возможным получить дополнительную легитимность в собственных глазах и в глазах окружающих[832]. Алишерхон, сын Анвархона, женился на дочери философа Дунанбека Ганиева, отец которого — известный кинорежиссер Наби Ганиев[833]. А вот другой сын, Шавкатхон, женился «по правилам» — на дочери востоковеда Узбекхона Рустамова (его отец Азамхон Рустамов был ведущим программы «Родительский университет» на узбекском телевидении). К именам сыновей Шавкатхона по праву присоединили титул ходжа .