Конфетка для отпрыска

Он хватает меня на руки и несет на диван в той же гостиной. Чувствую его наглые руки на себе, которыми он как-то умудряется меня еще и щупать. Кладет на диван и пристально смотрит.

— Геля, девочка, ты просто умница! — слышу знакомый голос Райского, — Иди сюда и достань вон ту шкатулку с камина!

Что, черт возьми, происходит? Что со мной? Почему они ничего не делают, чтобы мне помочь? Мысли вертятся в голове, но толкового ответа на свои вопросы я не нахожу. Сердце стучит как сумасшедшее. Тело все еще не слушается, и вижу я по прежнему плохо, сквозь пелену какую-то.

Вспоминаю ту шкатулку, о которой сейчас говорил Райский. В ней что-то лежало, обо что я больно укололась. И сейчас он зачем-то просит Гелю ее достать.

— Томаш! Хватит пожирать девку глазами! Ты ее еще не выиграл! — слышу чей-то очередной голос.

Что??? Кого не выиграл??? Меня???

И тут до меня начинают доходить страшные вещи. Они играют на меня! Господи! Эти ублюдки при помощи Гели что-то подмешали мне в сок и поэтому со мной творится все это! Они специально. Чтобы я не смогла сопротивляться. Но зачем? Что им от меня нужно?

Паника! Это все, что сейчас я ощущаю. Я пытаюсь вскочить, чтобы убежать, но ноги не слушаются. Они будто отказываются шевелиться. Кричать я тоже не могу, язык как ватный, да и голос сиплый. И зрение еще не вернулось, чтобы понимать куда бежать. Страх, боль предательства и голос Богдана в голове. Теперь я осознала смысл его слов. Теперь мне, наивной и глупой девчонке стало все понятно. Но уже поздно. И теперь я понимаю, что такое настоящий кошмар. И сейчас я бы все отдала, чтобы он оказался здесь!

— Играем! — слышу голос Райского, — Победитель берет сучку первым или имеет право передарить ее кому пожелает из сидящих за этим столом!

— Она точно целка? — чей-то вопрос.

— Точно! В ее медицинской карте написано.

— Откуда у тебя доступ к такой информации, Игорь?

— Мои девочки проходят обследование при устройстве на работу в “Грот”. И Наталья лично отслеживает подходящие мне варианты.

Пропасть! Я лечу в пропасть! Наталья Леонидовна заодно с ними! Вот для чего был весь этот спектакль. И это вовсе не благородный порыв. А я снова доверилась, идиотка.

Слезы сами катятся из глаз, прямо по щекам, падая на мои голые плечи. Безысходность. Вот, что я чувствую сейчас. И дикий страх. За себя, которую некому защитить от этого сборища взрослых, омерзительных мужиков. И еще неизвестно, кому из них я достанусь как главный приз, который кто-то выиграет. А самое страшное, что я даже не представляю, что именно победитель захочет со мной сделать. Оставить себе или отдать кому-то из сидящих за этим столом.

Ком в горле с каждой минутой становится больше и мешает дышать. Сейчас мне хочется только одного. Умереть, не дав возможности ни одному из них прикоснуться к себе.

— На кону нехилый приз! — слышу омерзительный голос Генри, — Если я выиграю, эта девочка получит массу удовольствия!

Меня начинает тошнить.

— Такого же, как твоя последняя? — спрашивает кто-то.

— Сама, сука, нарвалась! Чего ей не хватало?

— У Игоря отменный товар, всегда! А вот тебе, Генри, явно нужно поучиться манерам с женщинами!

Я внезапно вспоминаю, где слышала раньше это имя и у меня чуть не останавливается сердце. Это же тот Генри, которого упоминали мужчины когда разговаривали про бывшую домработницу Райского. А теперь ему нужна новая. Тогда что случилось с ней?

Надо срочно спасаться! Бежать, ползти, что угодно, но надо покинуть этот дом немедленно!

Тело еще ватное. Слабость нереальная и ноги не слушаются. Господи! Хоть бы Надежда вышла с кухни и помогла мне!

Надежда. Сейчас это так символично. Женщина с таким именем может подарить мне ее. Она могла бы позвонить Богдану, но ее сейчас тут нет. И моя надежда тает на глазах.

— Может перекур? — снова доносится до меня.

— Отлично! Только за призом надо следить! Кто-нибудь должен остаться и посторожить нашу девочку!

— Я останусь! — слышу Генри.

— Нет! — обрубает его Райский, — Ты пойдешь с нами. А за девкой присмотрит Урбанос. Слышу удаляющиеся шаги и чувствую как на диван рядом со мной кто-то опускается. Щурюсь изо всех сил и узнаю Матаса.

— Отпустите меня, пожалуйста! — умоляю его.

Сейчас этот павлин кажется мне самым безобидным из всех, кто присутствует в этом доме. Но он молчит. Я в страхе пытаюсь отползти подальше от него и вжимаюсь в диван.

— Прошу вас! Что вам от меня нужно?

Диалог выстроить не получается. Но то, что происходит дальше, приводит меня в еще больший ужас.

Он кладет руку на мою ногу и медленно ведет ею вверх. Смотрю в его глаза бешеные и каменею. Ни черта он не безобидный! Правильно говорят, в тихом омуте черти водятся. И сейчас я чувствую себя в самом его эпицентре!

— Что вы делаете? Прекратите! — стараюсь кричать громче, но получается плохо.