Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть

Сильнее сплетаю наши пальцы.

Натворю сейчас глупостей. Да, сделаю это.

Но я хочу эту женщину со второй нашей встречи.

Она правильно говорит. Это ошибка.

Ошибка, что я тянул так долго.

Когда я заделался монахом? Все знают, что я свободный мужик и могу себе позволить переспать с любой. Без продолжения, без повторной встречи. А здесь… как дурак, чего-то ждал. Терпел. Уговаривал себя отступить.

Хорошо, что не послушался.

Милка на мой поцелуй отвечает. Сначала неуверенно, но затем ловит темп.

Ангелочек не такой невинный оказался…

Мычит мне в рот. И этот звук – как толчок для дальнейшего наступления.

Ослабляю наши пальцы, касаюсь ладонями её кожи.

Она прохладная после бодрящего душа. Чистенькая, вкусно пахнет…

Меня решила искупать. И теперь еле тёплая вода льёт сверху, мне на голову. Остужает, чтобы я не взорвался, как школьник, только от поцелуев.

Одной рукой обвиваю её талию, прижимаю к себе.

Она выгибается, чем радует меня.

Не против наших действий.

Отчего-то я был уверен, что влепит мне пощёчину.

Вероятно, так и сделает через несколько секунд. А пока что…

Вторая рука падает на упругую грудь с острой горошиной. На ту самую, где расположилась аккуратная родинка.

Сжимаю её и вдруг отрываюсь, кое-что вспоминая.

– Чёрт, – ругаюсь себе под нос. – Я только что развязал войну с конфеткой. Это её территория.

Левая – её, правая – моя. Вроде. Не помню. Прости, кроха, сегодня не до делёжки.

– Тогда… – тяжело выдыхает Милана. Ощущаю, как вздымается её грудная клетка от нехватки кислорода. – Ходите и оборачивайтесь… Ева вам этого не простит.

Я невольно улыбаюсь, целую Милку в уголок губ, подбородок и спускаюсь к шее, оставляя дорожку из поцелуев.

Какая кожа…

Я в раю, чёрт побери.

– Но мы же ей ничего не скажем?

– Динар, – судя по глухому мычанию, пытается сдержать стон. – Я не уверена, что это правильно.

Здравый смысл возвращается к ней. А мой – летит к чёрту, ко дну.

Ловлю ладони, которыми она пытается меня оттолкнуть. Обхватываю тонкие запястья, поднимая их над её головой и впечатывая в плитку.

– Поговорим об этом потом, – бросаю нетерпеливо, с предвкушением, потому что не могу больше ждать. Я ведь вижу её возбуждение. Милана хочет. И захочет ещё сильнее, когда узнает, что такое наслаждение. Уверен, с мужем у них всё было сухо, обыденно. Раз он завёл себе любовницу…

Радову наверняка совесть сейчас мучает. Думает о том, что она ещё замужняя женщина. И всё, что между нами, считает изменой.

Её можно прочитать, как открытую книгу. Она зажимается, но хочет – и так всё понятно.

Но и я уже не мальчик, чтобы бегать за юбкой.

– Я и забыла, какой ты извращенец, – летит с недовольством и в то же время с придыханием.

Раздвигаю её ножки коленом.

– Не скрываю, – усмехаюсь в острую ключицу. – Я лишь на время утаил эту черту.

Ладонь скользит вниз по талии, к бедру. И я делаю то, о чём грезил в фантазиях последние несколько дней. Проникаю между ног рукой, окончательно прощаясь со здравым смыслом.

Над ухом раздаётся восхитительный звук.

Милка хватает ртом воздух.

Заводит? Безумно.

Я бы уже скинул с себя рубашку, штаны. Распрощался бы со всей одеждой, но… Не хочу. Слишком долго желал тронуть эту девушку. Узнать её. Изучить уязвимые места. Одну слабость я знаю точно. Её ушки, которые тут же алеют, стоит обдать их горячим дыханием.

Что ещё?

– Это неправильно, – мычит во время моих манипуляций. Пальцы не останавливаются ни на секунду, продолжая исследовать каждый миллиметр её тела. – Я замужем… Ещё…

– Временно, – отрываюсь от её кожи и с наслаждением наблюдаю за реакцией своей секретарши.

Чёрт. Вот это плохо. Ни с одной секретаршей ничего подобного не было. Они для меня всего лишь персонал. Я даже на флирт не срывался, зная, что это помешает рабочим отношениям. А сейчас…

Хрен знает. Не работают мои принципы. Ни секунды.

– Милка-а-а-а, – тяну её имя, смакуя на языке. Такое невинное, милое и игривое.

Ассоциирую его с шоколадками.

Вот же…

Две конфеты ворвались в мою жизнь, перевернув её с ног на голову.

– Когда ты в последний раз занималась сексом с мужем, а? – спрашиваю, ощущая невозможную узость. Она вообще рожала? Или Еву ей подкинули, и она осталась девственницей? Тогда это всё объясняет.

Знаю, что от моего вопроса она не покраснеет. Ведь щёки уже алые. Глаза прикрыты от удовольствия, а губы распахиваются от каждого моего движения.

Спрашиваю это только потому… что за минуту Милка становится мокрой. Податливой. Я уже не держу её ноги коленом.

– Давно…

Не ожидал я от неё ответа. Хотя она в таком состоянии, что расслабилась и перестала сопротивляться мне.

– Я чувствую, – хриплю. Всё, что сейчас происходит – пытка для меня. Я бы с радостью уже расстегнул штаны, вошёл в горячее и готовое тельце. Но… стоит рукам Радовой оказаться на свободе, и придётся мне завтра идти на работу с фонарями под глазами.

– Перестаньте… Смущать.

Тут же поджимает губы и отворачивается, точно балдея от умелых пальцев.

Вода попадает на неё, стекая по белоснежной коже.

Красиво настолько, что хочу всё прекратить и только смотреть.

– Он доводил тебя до орг…

Обрываюсь, так и не успев договорить. Смотрю на Милку широкими глазами.