Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Тогда я написал рассказ про парнишку, который сварганил себе золотистый мотоцикл, названный им «Золотым аллигатором». Сиденье мотоцикла, длинное как хвост аллигатора, было покрыто какой-то раскрашенной под золото кожей, которая постоянно с него слезала, и туда были вставлены чешуйки, совсем как у аллигатора. Этот парнишка заодно сварганил себе костюм вроде скафандра, который тоже казался длинным и покрытым чешуйками, совсем как брюхо аллигатора. Устроившись на том длинном сиденье, парнишка простирался на всю его длину, а потому казалось, будто он вроде как встроен в мотоцикл или что-то в таком духе. Субботними вечерами парнишка с громким ревом мчался на своем звере по Гринвич-Вилледжу, катил по Макдугал-стрит, заезжал еще дальше, в Нат-Хэвен, и смотрелся сущим золотым аллигатором на колесах. Чистый идиотизм! А когда я закончил статью, этот парнишка стал казаться Нежным Идиотом. Я, прямо скажем, промахнулся, написав такого рода рассказ, обычную тотемную историю, потому что я работал в «Геральд трибьюн», а «Геральд трибьюн» являла собой единственную экспериментальную газету в городе, вовсю стараясь вырываться из общей тотемной формулы. Главная штука была в том, что я точно знал: все это время у меня имелась совсем другая история, подлинная история, настоящая история о выставке «Форсированные и самодельные автомобили». Просто я не знал, что с ней делать. Она уже находилась вне той системы идей, с которой я привык работать, пусть даже я прошел полный маршрут доктора философии, побывав в Йельском университете, американских студиях и во всех остальных положенных местах.

Итак, вокруг меня стояли все эти… странные… совершенно идиотского вида, безумно-нелепые самодельные автомобили, приютившиеся в маленьких гнездышках ангельской шерсти ангорских овец ради «гламурности» выставки. Однако затем я разговорился с одним из парней, которые их мастерили. Парня звали Дейл Александер. Этот вдумчивый тихоня, по сути, совершенно серьезно ко всему этому относился, и очень скоро, когда я самую малость с ним переговорил, мне стало совершенно очевидно, что уже многие годы Дейл жил как настоящий художник. Он голодал, страдал, все такое прочее — и лишь ради того, чтобы сидеть в гараже и создавать эти автомобили, которые 99% американских граждан расценили бы как смехотворные, вульгарные и настолько низкоклассные, что тут даже и говорить не о чем. Дейл начал с гаража, где он чинил разбитые автомобили и все такое прочее с тем, чтобы заплатить за аренду, но со временем он уже больше не мог этого выдерживать. Творчество — его собственное искусство создания самодельных автомобилей — превратилось для него в подлинную навязчивость. Тогда Дейл сделался настоящим художником самодельных машин. И он сказал, что он такой не один. Все великие дизайнеры самодельных машин через это прошли. Таков был единственный путь. Черти полосатые! Голодающие художники! Священное вдохновение! Только вместо мансард у них были гаражи.