Конфеты (СИ)

Он, занимающий не последнее место в Анбу, знал о всех миссиях и шиноби, которые их выполняли. Он был лично знаком с феодалами и был у них на хорошем счету. Его уважали, но нельзя было сказать, что любили. Любили скорее из уважения. Бесспорно, боялись, как и многих представителей клана Учиха. Впрочем, Итачи такое положение дел вполне устраивало: он не хотел быть всенародным любимцем или героем, не хотел что-либо кому-то доказывать. Он только хотел быть собой.

Если бы не случайно подслушанный разговор, когда он выходил из кабинета Хокаге, он бы и не узнал о том, что вскоре Сора покинет деревню. Две молоденькие девушки, держащие в руках папки с бумагами, спорили, кто сообщит приказ Цунаде-сама Судзуки, а кто — Кояме. Спор состоял в том, кто именно направится к первой куноичи, которая славилась не только прекрасными медицинскими способностями, но и скверным характером. Когда Итачи услышал знакомую фамилию, он стал перебирать в голове все миссии, которые были запланированы на ближайшие недели, но не мог вспомнить хоть что-то. Поэтому, подойдя к куноичи, решил уточнить, о каком задании идет речь. Сначала те неохотно отпирались, обуславливая это секретностью, но стоило Итачи чуть улыбнуться, они вмиг расплавились и выдали информацию, которая, на самом деле, была вовсе не тайной. Он не был удивлен, что ее послали в деревню скрытого Тумана: Сора получила хорошие характеристики от Мизукаге после возвращения в Коноху, плюс стала делать большие успехи в академии — он всегда интересовался ее жизнью, пусть и делал это скрытно. Несмотря ни на что его интересовал один факт: сколько продлится ее отсутствие? Месяц? Два? Полгода? Сколько еще ему ее ненавидеть?

Тихий стук в дверь. Не дожидаясь, Саске вошел в комнату брата.

— Не спишь? — задал вопрос тот и хотел забрать слова обратно, когда понял, что Итачи сидит на подоконнике и явно не дремлет.

— Нет, — все-таки ответил старший, поворачиваясь и тепло улыбаясь — в темноте все равно не видно его лица.

— Чем занят?

— Смотрю на небо и думаю, когда же мой младший брат наконец-то перестанет шуршать под дверью и зайдет, — тихо сказал он и кивком указал на место напротив себя, приглашая тем самым Саске присесть.

— Не хотел мешать тебе.

— Но все-таки зашел.

— Да, но… — надулся Саске и, плюхнувшись на подоконник, скрестил руки на груди и быстро добавил: — Можем завтра потренироваться. Если ты свободен, конечно, — фыркнув на последней фразе, сказал он, на что Итачи только тихо рассмеялся.

— Можем.

Они молчали, сидя друг на против друга: один имел мягкие и плавные черты лица как у матери, другой больше походил на отца — жесткий взгляд и четко очерченная линия скул. Итачи всегда с теплотой обращался к младшему брату, снисходительно относился к его порой грубым ответам, уважал за стойкость характера и смеялся, когда тот надувался от обиды как мыльный пузырь. Младший же, хоть и вел себя очень своенравно, гордился старшим братом, который был его примером для подражания. Ему всегда хотелось быть как Итачи — сильным и властным. Но кажется, он этого хотел гораздо больше, чем сам Итачи.

— Ты теперь чаще обычного пропадаешь на миссиях.

Итачи кивнул. Таким способом он пытался меньше показываться дома, где он мог встретить Сору.

— Это с девчонкой связано? — спросил Саске и глянул на брата. Младший Учиха и так обо всем догадывался, но не мог поверить, что Итачи серьезно относится к медику их клана.

— Ее зовут Сора, — тихо выдохнул тот, не отводя глаз с поблескивающей Луны. Саске хмыкнул и спустя пару минут добавил:

— И что же это?

— О чем ты? — не понял Итачи и перевел взгляд на младшего, перебирая пальцами складки ткани на домашних штанах.

— Я о твоих чувствах говорю. Я в них ничего не смыслю, но готов тебя выслушать. Если хочешь, — сказал Саске и неуверенно глянул на брата. Ему всегда казалось, что Итачи не считает его себе ровней, поэтому Саске всегда уточнял, хочет ли тот что-либо делать вместе с ним, словно убеждаясь, что это не только его собственное желание.

Учиха молчал. Он не знал, хочет ли вообще что-либо обсуждать. Ему казалось, что таким образом он вывернется наизнанку.

— Я не знаю что говорят в таких ситуациях.

— Говори то, что чувствуешь.

— Это сложно, — Итачи с горестью улыбнулся. Всегда сложно обличать чувства в слова. — Я ощущаю ненависть и раздавленность, потому что получил отказ; теплоту и трепет, когда думаю о ней; ревность и зависть, когда представляю ее с другим, — почти шепотом говорил он и смотрел куда-то вдаль. — Мне больно. Я потерялся, Саске. Я не знаю что делать, — констатировал факт он.

— Итачи, — выдавил младший спустя минуту, явно пораженный откровенностью брата. Они были близки, но почти никогда не обсуждали чувства друг друга и отношения с девушками, не считая, когда Саске что-то бурчал по поводу бегающих за ним куноичи. — Ты любишь ее?

Он молчал. Ему казалось, что он сказал и так слишком много.

— Что такое «любить»? Являться пламенем для свечи или же прикасаться к горящему огню? — и добавил: — Я прикоснулся.