Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству

Носилки уже соорудили и привязали их к спинам двух мулов. Раненого бережно переложили на них. Габриэль, сидя на коне Рено, держал поводья одного мула; вторым управлял оруженосец, оседлавший лошадь разбойников. Для Изабель нашелся покладистый ослик. Звездное небо прекрасно освещало дорогу измученным путникам.

Несмотря на сильную усталость, Габриэль ликовал: они вызволили пленницу, нашли клад, и все остались живы. Правда, ранен его друг… Но кто из них не получал раны в бою? Да, если бы не ловкость и отвага Андре…

— Ах да, мой дорогой оруженосец, расскажи-ка, каким чудом ты оказался в нужном месте в нужный час?

— С чудом я не договаривался, это уж верно, — рассмеялся тот. — Просто не согласился с сеньором де Виром, когда тот решил ехать один, но возразить не посмел. Не мешкая я вышел из города и спрятался в маленьком имении рядом с оливковой рощей, где была назначена встреча. Разбойник все время поглядывал на город, я же, скрываясь, бежал в стороне от них. Конечно, я отстал, хоть всадники и ехали очень медленно, но направление приметил верно. Подкравшись к башне, я по дереву залез в развалины и разглядел плохо заделанный лаз. И, как выяснилось, очень вовремя!

— Благодарю тебя! — прохрипел с носилок Рено и, не сдержавшись, застонал: тряска причиняла ему невыносимую боль.

***

Рено был уже немолод, и раны на его теле плохо заживали. К Рождеству состояние рыцаря заметно ухудшилось. Лекари лишь беспомощно разводили руками.

— Габриэль, мне надо с тобой поговорить. — Де Вир, полулежа на высоких подушках, перевел взгляд на сиделку. — Покиньте комнату и проследите, чтобы нас не беспокоили.

— Боже, какая торжественность! — рассмеялся д’Эспри, хотя впору было расплакаться: друг наверняка хотел сказать ему прощальные слова.

— Присядь на стул и не перебивай меня. Сколько бы лекарей ты ни приводил, я лучше них знаю, что дни мои сочтены. А мне надо уладить главное дело своей жизни — устроить судьбу дочери! — Рыцарь на мгновение закрыл глаза, переводя дух. — Скажи, ты уже решил, будешь ли вступать в орден?

— Решил. Я не буду тамплиером. Весной возвращаюсь во Францию.

— Хвала Господу нашему! — Рено хотел перекреститься, но его непослушная рука упала на кровать. — В таком случае обещай, что выполнишь мою просьбу…

— Какую? — спросил Габриэль, но, встретив умоляющий взгляд друга, произнес: — Обещаю выполнить любую твою просьбу.

— Недавно я получил письмо. В нем сообщается, что умер мой младший брат. Он не оставил наследников, значит, моя дочь — единственная наследница нашего рода. Отвези Изабель на родину, к моим родителям. Думаю, старики сжалятся и примут ее в свой дом. — Раненый вновь замолчал, собираясь с силами. — Если же наличие сарацинской крови в ее теле так и останется непреодолимым препятствием, выдай ее замуж за хорошего рыцаря. Ей скоро пятнадцать, возраст подходящий. Или сам на ней женись!

— Рено, как тебе не стыдно? Она мне в дочери годится!

— Семнадцать лет разницы — не так уж много, — возразил рыцарь, но, встретив рассерженный взгляд друга, пошел на попятную: — Ну, ну, не кипятись! Просто я вижу, что ты нравишься Изабель, вот и подумал… Не по сердцу она тебе — не женись, благородство здесь ни к чему. Иначе оба будете несчастны. А влюбленность девочки пройдет. Но ее можно понять — сложно не увлечься красивым мужественным рыцарем, особенно после того, как он спас ее из плена…

— Перестань нести чушь! Слова сладкоголосых труверов из уст старого раненого воина звучат нелепо! — взорвался Габриэль.

Он резко встал со стула и отвернулся к окну, ругая себя за несдержанность. В комнате стоял тошнотворный запах страдающей плоти. Приоткрыв ставню, Габриэль глотнул свежего воздуха и пригладил волосы на затылке.

— Прости, Рено. Для меня Изабель лишь твоя дочь, ребенок.

— Тебе не за что извиняться. Я спросил, ты ответил… К делу. У меня есть небольшие денежные сбережения, здесь, в тайнике, — и Рено указал рукой на изголовье кровати. — Да еще продашь мой дом. Получится неплохое приданое. Во Франции сейчас много родовитых, но обнищавших рыцарей, которые с радостью дадут девушке свое громкое имя в обмен на финансовое вложение в их обветшавшие замки. Подыщи Изабель хорошую партию, если мои старики ее все же не примут, — очень тихо добавил вконец обессиленный Рено и закрыл глаза, засыпая.

Габриэль заботливо поправил на нем одеяло и, обдумывая завещание друга, тихо вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Изабель.

— Ваш отец уснул. Позовите, пожалуйста, сиделку.

— Сеньор д’Эспри, я так и не поблагодарила вас за свое спасение, — быстро прошептала девушка, обдавая его волной слепого обожания. — Папа рассказал мне в подробностях, как вы не щадя жизни вызволяли меня из плена…

— Опять высокопарные слова из романтических поэм, — прервал ее раздосадованный шевалье. — Я поступил как любой нормальный мужчина. Семья друга попала в беду, и мой долг…

— Вы не семью спасали, а меня! — упрямо возразила девушка. — Разрешите в знак благодарности вас поцеловать.