Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству

— Переубедил, говоришь? — Граф уже успокоился и прибегнул к любимому оружию — логике. — Через пару дней после нашей встречи в замке Тибо появилась необычная женщина. Мне докладывали, что они долго беседовали с глазу на глаз. И после этого мы не получили от графа Шампани ни одного послания. Я не придал этому значения: непогода, да и все уже оговорено. Зачем марать пергамент? А молчание оказалось неслучайным.

— Что это за женщина?

— Мне сказали, роскошно одетая красавица. Я и подумал: амурные дела. Тем более что жену[67] и дочь Тибо еще осенью отправил в Провен.

— А известны какие-нибудь особые приметы?

— Не уверен. Хотя… У нее огромные ярко-зеленые глаза. — Гуго задумался, припоминая подробности. — Я вспомнил главное! Она прибыла в город в одежде простолюдинки, но в сопровождении опытного воина.

— Переодетая простолюдинка, опытные воины… — При необходимости мозги Пьера работали не хуже, чем мышцы, опровергая сложившиеся о нем стереотипы. — Нам же при возвращении из Труа рассказывали, что кто-то изрубил на куски тамошних грабителей… Подобный удар, раскалывающий человека пополам, словно орех, коронный у Гастебле. Да и зеленые глаза этой дамы… Мой брат отлучался из Шинона?

— Его не было около двух недель. Утверждают, будто он ездил в Дрё.

— Соскучился по Аэнор? Не смеши меня. Его туда и в спокойные времена имбирным пряником не заманишь…. — пробормотал в раздумьях Моклерк и вдруг хлопнул себя по ляжке. — Ну конечно! Помнишь в придорожной харчевне близ Труа страстно целующуюся парочку?

— Нет, — помотал головой Гуго, не понимая, при чем здесь какая-то парочка.

— Мы заехали туда перекусить. По словам хозяина, странный рыцарь с горожанкой провели там сладкую ночь и днем продолжали кувыркаться в постели. — Довольный Пьер вновь уселся на тигровую шкуру.

— Ну вспомнил, и что дальше?

— Мне тогда еще показалась знакомой эта мужская фигура. А теперь я понял: то был Робер! Целовался же он с баронессой д’Альбре. Я успел разглядеть ее кошачьи глаза. И таинственная гостья в замке Труа тоже она, пресловутая Дама в Голубом. Посланница королевы! Она-то и переубедила нашего поэта, — последнее слово Пьер произнес с отвращением, словно раскусил дождевого червя.

— Если твои умозаключения верны, Бланке все-таки удалось нас опередить, переманив Тибо на свою сторону, — усмехнулся Гуго, но под свирепым взглядом Моклерка стушевался.

Пьер догадался, что граф вспомнил его слова о «тупых неповоротливых коровах», но он не собирался выставлять себя на посмешище. Правда выяснилась, возбуждение улеглось, и мятежники поняли: без войска из Шампани англичане их не поддержат. Дальнейшее не вызывало сомнений.

— Поедем к Луи на поклон? — глухо спросил Гуго.

Он подобрал с пола клочки королевского приказа и бережно сложил их в небольшой сундук для донесений.

— Ты лучше меня знаешь, какое войско сейчас в Шиноне!

— И?..

— Что «и»? У тебя мозги отказали от испуга? — Пьер вновь забегал по комнате, не решаясь произнести слово, которое глубоко ранит его самолюбие. Наконец он выпалил: — Дьявол, мы сдаемся!

— Когда? — спокойно, будто обсуждая предстоящую охоту, уточнил Гуго.

Герцог замер. В его душе полыхала злость, вызванная сатанинской хитростью де Лузиньяна: тот нарочно вытянул из него эти слова. Пьер вздохнул и рухнул в кресло, стоявшее у камина.

— Не сразу, конечно. Подождем немного, а то они не переживут столько радости одновременно.

— Думаешь, твой брат и мадам д’Альбре любовники? — Долив вина себе и гостю, Гуго устроился в кресле напротив.

— Не думаю, а видел своими глазами!

— А вдруг это продолжение маскарада?

— Я слишком хорошо знаю Робера. Женщины сходят от него с ума! Не понимаю, чем он их берет? Писаным красавцем его не назовешь, да и возраст… Он уже не мальчик. Но за моим братом тянется такой шлейф разбитых сердец, что невольно задохнешься от зависти. При этом жениться его отец заставил лишь с помощью шантажа.

— Слышал, слышал.

— Так чего же ты удивляешься? Баронесса д’Альбре тоже женщина. И к тому же вдова, то есть препятствий вообще не существует. — У Пьера потемнели глаза от гнева, и он с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла. Раздался жалобный скрип. — Но я отомщу этой смазливой потаскухе! Она нарушила мои планы. Когда-нибудь, братец Гастебле, она спляшет и под мою дудку.

***

В середине марта в Вандоме герцог Бретонский и граф де Ла Марш все же принесли оммаж королю и подписали договор. Помимо урегулирования вопросов по спорным крепостям мирное соглашение предусматривало брак дочери Пьера Иоланды с братом короля Жаном, а старший сын графа де Ла Марша, тоже Гуго, был помолвлен с королевской сестрой — крошкой Изабеллой[68].

— Мир установлен, теперь я могу спокойно рожать! — сказала измученная Бланка, тяжело опускаясь на кровать. — Завтра рано утром отправляемся в путь и будем ехать без остановок, иначе я разрешусь от бремени прямо на обочине дороги. Мадам д’Альбре, руководите поездкой!