Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Став корреспондентом «Правды» в Каире, я уже через несколько месяцев получил указание из редакции вылететь в Дамаск. Был октябрь 1965 года. В результате этой поездки в «Правде» появилась статья под названием «Многоэтажный Дамаск». Она начиналась с описания, что в дамасских домах, высота которых ограничивалась высотой минаретов мечетей, несколько этажей уходило в землю, но не просто в виде подвальных. Вокруг таких этажей существовало пространство, отводимое под цветы, деревья, — своеобразные садики ниже уровня надземной части здания. С дальнего расстояния трудно было определить, сколько этажей в таком доме. Это можно было сделать, только приблизившись к нему вплотную. С такой весьма своеобразной архитектурой для меня и ассоциировалась сирийская «Баас». Статья «Многоэтажный Дамаск» была первой публикацией в «Правде», которая в то время задавала тон всей советской прессе, о неоднородности сирийской «Баас», о существовании в ней прогрессивных сил.

В основе статьи лежали встречи и беседы в Дамаске с рядом баасистских деятелей. Одним из них был председатель Всеобщей федерации рабочих профсоюзов Халед Джунди. Будучи баасистом, он в беседе со мной открыто противопоставлял свою точку зрения на будущее развитие Сирии платформе основателей его партии — Битара и Афляка. Встретился я позже и с его братом Абдель Каримом Джунди. Он тоже подчеркивал необходимость отхода от застоя — преобразования сельского хозяйства в интересах крестьян — и настаивал на изъятии земель у помещиков и создании крестьянских кооперативов. Оба брата и многие другие категорически возражали против антикоммунизма верхушки ПАСВ. Позже я узнал, что после появления моей статьи Халеда Джунди хотели исключить из партии, но не успели, так как 23 февраля 1966 года произошел переворот, было свергнуто правительство Битара и к власти в Дамаске пришло левое крыло партии, к которому принадлежали оба брата.

Первый заместитель министра иностранных дел СССР В.В. Кузнецов был у Насера, когда тому передали информацию египетской разведки о перевороте, происшедшем в Сирии. Насер поделился с Кузнецовым информацией, которая вызывала неподдельную тревогу у египетского президента. После приема у Насера Кузнецов рассказал руководителям советского посольства в присутствии корреспондента «Правды», что по полученной информации в Дамаске в результате кровавого захвата власти свергнут Битар, который в последнее время стремился улучшить отношения с Каиром, а власть захватили те, кто был недоволен этой тенденцией. Со слов Насера, Кузнецов охарактеризовал пришедших к власти как правых и «противников насеровского Египта».

В этот же день мне позвонил по телефону заместитель главного редактора «Правды» и дал указание вылететь в Дамаск. Сделать это было нелегко. Рейсовые самолеты в Дамаск не летали. Полетел в Бейрут, и вместе с чехословацким и польскими корреспондентами поехали на автомашине к границе с Сирией. Она оказалась закрытой — сирийцы пропускали только своих граждан, возвращавшихся на родину. Вернулись в Бейрут ни с чем. Тогда я решил лететь из Бейрута в Багдад на чешском самолете, который делал техническую посадку в Дамаске. Меня предупреждали, что не удастся остаться в Сирии. Почти так и вышло — в дамасском аэропорту мне было заявлено сирийским офицером, что я буду немедленно отправлен обратно в Бейрут. Но офицер разрешил все-таки позвонить моему знакомому по прежней поездке в Дамаск Абдель Кариму Джунди, который после переворота, как выяснилось, контролировал работу сирийских спецслужб. Удивленный офицер услужливо посадил меня в прибывшую от Джунди машину, и я оказался в Дамаске.

Помогла моя статья в «Правде» «Многоэтажный Дамаск», и передо мной были открыты двери лиц, пришедших к власти. Остановлюсь на встрече 3 марта с премьер-министром Зуэйном — я был первым иностранцем, которого он пригласил для беседы. До этой встречи во время разговоров с братьями Джунди, руководителями Сирийской компартии, министром иностранных дел Ибрагимом Махусом уже успел удостовериться, что пришли к власти в Сирии отнюдь не правые, а противники правого руководства «Баас», что это отнюдь не антинасеристы, а, напротив, люди, стремящиеся установить хорошие отношения с Египтом. Поэтому, выслушав рассказ Зуэйна о прогрессивных намерениях его правительства, сказал ему: «Завтра, насколько знаю, будет ваша пресс-конференция. У меня точные данные, что в Каире воспринимают вас как противников насеровского Египта. Думаю, что было бы полезно опровергнуть, причем решительно, эти домыслы». На следующий день Зуэйн это сделал. Я был рад, что внес хоть какую-то лепту в то, чтобы «на ровном месте» не создавались противоречия между Египтом и Сирией.