Конфискованная земля

Рыжий Осман попятился и одним махом слетел с лестницы. Очутившись на улице, он побрел в кофейню.

— Чаю, чаю! — крикнул он, повалившись на стул и еле переводя дыхание.

Постепенно он пришел в себя и ужаснулся: «Что же я делаю?» Бросил на стол деньги за чай и кинулся к двери. Добежав до участка, он в два прыжка одолел лестницу.

— Начальника мне!

— Что такое? Зачем тебе начальник?

— Мне нужно с ним поговорить!

— Нашел себе приятеля! Иди-ка по своим делам.

— Я разрушил стену.

— Какую стену?

От удивления Рыжий Осман даже рассмеялся. Вот так жандармы! Про стену не знают!

— Да стену Мастана в Караахметли!

Жандарм задумчиво переступил с ноги на ногу.

— Пойдем со мной! — сказал он наконец.

Начальник жандармского участка с важным видом восседал за столом.

— В чем дело?

Рыжий Осман шагнул вперед. Лицо начальника плыло перед его глазами.

— Хасан не виноват! Это я разрушил!

— Что ты разрушил?

— Стену, стену я разрушил.

— Какую такую стену?

— Стену Мастана… В Караахметли у Мастана была стена.

— Ах, вон что! Так, значит, это ты сделал? — Начальник ткнул в его сторону указательным пальцем.

— Я! — Рыжий Осман вытянулся, выкатив грудь.

— Хорошо, чего же ты хочешь?

Указательный палец нажал зеленую кнопку над столом.

— Принесите машинку, составим протокол.

Бледнолицый жандарм, которого Рыжий Осман уже видел, принес печатную машинку и уселся за стол. Пока шел допрос, Рыжий Осман не спускал с машинки глаз, следя за тем, как от движения пальцев жандарма на белую бумагу выбегали строчки. Такое чудо он видел впервые.

После допроса начальник опять нажал кнопку звонка.

— Отведите его к судье.

В сопровождении жандарма Рыжий Осман спустился по одной лестнице и поднялся по другой. Они вошли в кабинет с черной табличкой на двери.

— Господин судья! Меня послал капитан…

Судья взял из рук жандарма бумаги и начал читать. Прочитав два раза, он глухо кашлянул.

— Заберите этого. Там еще кого-то держат по тому же обвинению. Как его… Хасаном, что ли, зовут? Выпустите.

Рыжий Осман вздохнул. Вот и случилось все так, как он хотел. Тот же невозмутимый жандарм отвел его в какое-то новое помещение, указал на стул и велел ждать. Рыжий Осман так и рухнул на стул — устал, оказывается, ноги уже не держали. Дверь отворилась, и вошел Хасан. Он удивленно уставился на друга.

— Я во всем сознался, — торжественно сказал Рыжий Осман. — Кланяйся там в деревне.

— Зачем ты это сделал? Меня бы все равно выпустили.

— Сердце у меня ныло. Не мог я снести, чтобы ты вместо меня сидел. Ну до свидания, Хасан, счастливого пути!

— Спасибо, друг. Да наградит тебя аллах!

Пришел новый жандарм и повел Рыжего Османа в тюрьму.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утро настало, утро настало.

Цигарка моя гореть перестала.

(Из народной песни.)

Хасан не мог нарадоваться обретенным вновь солнцу и свету. Пятница впереди, он увидит Алие… Грудь его разрывалась от неведомого чувства, жаркого и тревожного. Слезы брызнули из глаз при виде родной деревеньки.

— Слава аллаху, слава! — шептал он.

Увидев Хасана в деревне, люди глазам своим не поверили. У Мастана-то хватка железная. Как это парень вырвался на свободу? Ну и ну!.. В который раз Мастан расставляет ему ловушки, а этот нищий Хасан из нищей Караахметли выходит из них жив и невредим.

— Рассказывай, как да что?

— Рыжий Осман… — Хасан почесал в затылке, кашлянул, — пришел к начальнику. Я, — говорит, — стену разрушил.

— Да что ты! Наш Рыжий Осман!

— Его посадили, а меня выпустили.

— Неужели он разрушил?

— Про то аллах знает.

— Не под силу ему одному такое дело.

Все новые и новые крестьяне, любопытствуя, подходили послушать, сказать свое слово.

— Как знать.

— Камень, от которого меньше всего беды ждешь, на голову и падает. Мы про Рыжего и не думали, а он вот что отмочил!

— Такую толстую стену! Да ему за месяц ее не проломить.

— А я так полагаю: это он наговорил на себя, чтобы Хасана спасти.

— Позлится теперь Мастан…

— Позлится… Хасан, а Хасан! С чего это Мастан все подкапывается под тебя? Тут что-то не так…

— Не знаю, — отвечал Хасан. — Не уживаются наши звезды на одном небе.

— Его звезда ни с кем не уживается. Дело не в том.

— Все время тебе пакости устраивает, нечестивец!

— Не печалься, брат, — успокаивали Хасана. — Есть на небе аллах!

— На него вся надежда…

Услышав о возвращении Хасана, Мастан ушам своим не поверил, вскочил:

— Что, что ты сказал, Муса?

— Хасан, говорю, вышел из тюрьмы, хозяин, — повторил тот. — Клянусь аллахом, правда!

Лицо Мастана налилось кровью, потом посинело. Дрожащие губы что-то забормотали.

— Ты смотри, — сказал он, тяжело усаживаясь на место, — девять душ у гада.

Он-то думал, что разделался, наконец, с Хасаном, повесил ему на хвост жестянку[35]. И вот на тебе!

Чувствуя себя усталым и разбитым, поплелся он домой и лег в постель. Долго ворочался с боку на бок, вздыхал, сон не шел к нему. Хасан стоял перед его глазами, мешал уснуть.

Алие тоже не спала. Она лежала в темноте с открытыми глазами, закинув руки за голову. Так, значит, в пятницу они встретятся!