Конфликты и войны после распада СССР

После его запланированного ввода в действие 25 января более мудрые главы возобладали: Украина здраво приостановила его, заявляя, что его осуществление должно быть отсрочено. Это привело к ужасной суматохе в частной, неподотчетной сети групп давления, и был решено, что больше давления необходимо, на сей раз в форме политики «рекомендаций», которые будут сделаны кем-то из сети — Борисом Тарасюком (о котором ниже) из IЕАС.

Интересно, что текст этого «Трехстороннего Плана по Решению Проблемы Приднестровья» был был создан частным образом называющей себя «Группой Экспертов Молдовы-Украины-Румынии», частной группой, сколоченной из типичных спецов по восточно-европейской политике, работающих по найму, которые неплохо зарабатывают на жизнь, получая деньги от Сороса и столько, сколько возможно грантов от Запада (имя Сорос появляется пять раз в документе, обложка которого также имеет эмблему «Проект Восток-Восток»), Эта работа не имел среди своих авторов правительственных должностных лиц какой-либо из этих трех стран; таким образом обеспечивая опровергаемость и игнорируя необходимость проверки фактов или любой ответственности вообще по отношению к избирателям этих трех стран (25].

Когда открываешь документ, то видишь лишь самопровозглашенных «экспертов», которые даже не удосужились пригласить представителей Приднестровья для участия в работе, но зато Румыния была представлена, хотя она не является ни участником проблемы, ни государством, граничащим с Приднестровьем.

Этот документ использовал необоснованный язык нагнетания обстановки, называя ее причиной «все большую безотлагательность» (но только общее утверждение и никакого объяснения почему) в «борьбе против терроризма, незаконной торговли оружием, контрабанды и торговли наркотиками и людьми (без доказательств процитированного, чтобы поддержать эти серьезные утверждения или любые другие выдуманные нарушения со стороны Приднестровья)» — короче говоря, это теперь общепринятая тактика паники, имеющая многочисленные примеры, осужденные ОБСЕ и должностными лицами ЕС как просто несоответствующие и которые всегда преподносятся без всяких доказательств. Интересно, что Посол Уильям Хилл, глава миссии ОБСЕ в Молдове, заявил на пресс-конференции в Кишиневе 15 мая 2006 года, что EUBAM — миссия ЕС помощи на границе в течение ее первых шести месяцев двухлетней программы не раскрыла какой-либо причастности Приднестровья к контрабанде оружия или наркотиков. Хилл признал необоснованность молдавских обвинений против Приднестровья, добавляя, что работа EUBAM продемонстрировала это «такие утверждения преувеличены».

Документ требовал «строгого выполнения» Украиной режима и инструкций «пограничного и таможенного контроля, торговых и экономических отношений с предприятиями и фирмами» Приднестровья и указывал Украине, что необходимо «осуществлять без любой дальнейшей задержки двустороннее Соглашение РМ — Украина от 30 декабря 2005 года на импорт/экспорт из Приднестровья товаров через границу, в одностороннем порядке приостановленное в полдень в день его вступления в силу», и «прекратить коммерческие отношения с фирмами и агентами», расположенными в Приднестровье.

Доклад не обеспокоил себя упоминанием о международном праве, но вместо этого скорее явно намекал о новых таможенных мерах, введенных просто как политическая мера давления: «Самые большие приднестровские компании (в частности фирма «Scheriff») вероятно понесут существенные потери».

Было менее ясно, что эти новые обстоятельства приведут к каким-либо результатам, отличным от неопределенных обещаний, что эта мера «может подтолкнуть местных политических деятелей к более гибкой позиции, склонить к компромиссам».

Теперь, имея шанс оглянуться назад и заплатив высокую цену за такое упражнение в дипломатии выжженной земли, Украина оправданно вопрошает: а был ли предполагаемый результат достигнут?

Объективно говоря, эта мера имела эффект полной противоположности; истинное дипломатическое бедствие, которое привело участников по обе стороны в оцепенение, сделало их позиции более негибкими, причинило слом шансов урегулирования, вызвало выход двух главных сторон из-за стола переговоров и нанесло непоправимый ущерб любым надеждам, которые, возможно, существовали о возможность нахождения дружественного решения с обоюдной выгодой.