Конформист

Джулия, как показалось Марчелло, чувствовала себя неловко и улыбалась весьма натянутой улыбкой. На маленьком пятачке между столами, под своеобразным перевернутым цементным грибом, в дрожании искусственного неонового света, толкались многочисленные пары, некоторые из них составляли одни женщины. Оркестр, тоже состоявший из женщин, одетых по-мужски, был втиснут под лестницу, ведущую на галерею. Профессор произнес немного рассеянно:

Мне тут не нравится. Эти женщины, по-моему, больше заслуживают сострадания, нежели любопытства.

Лина, казалось, не слышала замечания мужа. Она не сводила с Джулии жадного, зачарованного, страстного взгляда сияющих глаз. Наконец, словно уступив непреодолимому желанию, она предложила Джулии с нервным смехом:

Хотите, потанцуем вместе? Так они нас примут за своих… это забавно… притворимся, что мы такие же, как они… пойдемте, пойдемте.

Смеющаяся, возбужденная, она ждала, пока поднимется Джулия, положив ей руку на плечо. Джулия нерешительно посмотрела на нее, на мужа. Марчелло сказал сухо:

— Что ты на меня смотришь?.. В этом нет ничего дурного. — Он понял, что и на этот раз должен поддержать Лину.

Джулия вздохнула и медленно, неохотно встала. Лина тем временем, совершенно теряя голову, повторяла:

— Раз даже ваш муж говорит, что в этом нет ничего дурного… пойдемте же, пойдемте.

Джулия, собираясь отойти от стола, недовольно сказала:

— Говоря по правде, я вовсе не хочу, чтобы меня приняли за одну из них.

Но все же пошла впереди Лины к месту, оставленному для танцев, повернулась к ней, протянув руки в ожидании, что та ее обнимет. Марчелло видел, как Лина подошла к ней, с мужской уверенностью и властностью обняла Джулию за талию и затем танцевальным шагом увлекла ее на площадку, к другим танцующим парам. Какое-то время с мучительным, печальным изумлением Марчелло смотрел на двух танцующих в обнимку женщин: Джулия была меньше Лины, они танцевали щека к щеке, и казалось, что с каждым шагом рука Лины все сильнее сжимает талию Джулии. Ему это зрелище казалось печальным и невероятным: он невольно подумал, что подобная любовь была предназначена и ему. Но тут на плечо его легла рука. Он повернулся и увидел красную бесформенную физиономию Квадри, тянувшуюся к нему:

Клеричи, — сказал Квадри растроганно, — не думайте, что я вас не понял.

Марчелло посмотрел на него и медленно произнес:

— Простите, но теперь я вас не понимаю.

— Клеричи, — сразу ответил профессор, — вы знаете, кто я, но и я знаю, кто вы.

Он напряженно смотрел из Марчелло, взявшись обеими руками за лацканы его пиджака. Марчелло в смятении, охваченный каким-то ужасом, в свою очередь пристально уставился и лицо профессора: нет, в глазах Квадри не было ненависти, в них читались, скорее, душевное волнение, сокрушенность и вместе с тем — тайный расчет и хитрость. Квадри заговорил снова:

Я знаю, кто вы, и отдаю себе отчет, что, разговаривая с вами так, могу показаться вам фантазером, простаком или попросту дураком… не важно, Клеричи, я хочу, несмотря на все это, быть с вами искренним, и говорю вам: спасибо!

Марчелло посмотрел на него и ничего не сказал. Квадри по-прежнему держал его за лацканы пиджака, и он чувствовал, как тянет ворот, так бывает, когда вас схватят за шиворот, чтобы отшвырнуть подальше.

Я говорю вам спасибо, — продолжал Квадри, — за то, что вы не согласились отвезти письмо в Италию. Если бы вы выполняли свой долг, то взяли бы письмо и передали его своему начальству, чтобы расшифровать его и арестовать тех, кому оно предназначалось… Вы этого не сделали, и повторяю еще раз: спасибо.

Марчелло сделал было движение, чтобы ответить, но Квадри, выпустив наконец его пиджак, прикрыл ему рукою рот:

Нет, не говорите мне, что вы не согласились только для того, чтобы не вызвать у меня подозрений, чтобы остаться верным своей роли молодожена, совершающего свадебное путешествие… Не говорите так, потому что я знаю, это неправда… В действительности вы сделали первый шаг к спасению… Я благодарю вас за то, что вы дали мне возможность помочь вам сделать этот шаг… Вы в самом деле сможете возродиться к новой жизни.

Квадри вернулся на свое место и сделал вид, что утоляет жажду, отпив большой глоток из своего бокала.

А вот и дамы, — сказал он, поднимаясь. Удивленный Марчелло тоже встал.

Он заметил, что Лина была, кажется, в плохом настроении. Едва сев, она раздраженно и торопливо открыла пудреницу и начала быстрыми, частыми и яростными движениями пудрить нос и щеки. Напротив, спокойная и равнодушная Джулия уселась рядом с мужем и под столом ласково взяла его за руку, как бы уверяя в своем отвращении к Лине. Хозяйка с моноклем подошла к их столику и, сморщив гладкие бледные щеки в медоточивой улыбке, манерным голосом осведомилась, все ли в порядке.

Лина сухо ответила, что все как нельзя лучше. Хозяйка наклонилась к Джулии и сказала:

— Вы здесь впервые… Могу я подарить вам цветок?

— Да, спасибо, — удивленно ответила Джулия.

— Кристина! — позвала хозяйка.