Конфуций

Реализация ритуала в повседневной жизни основывается на довольно сложной взаимосвязи человека и Неба, человека и человека, личности и государства. Например, человек должен с одинаковой искренностью и преданностью относиться и к Небу, и к правителю, и к своей семье.

Это и есть единая система взаимосвязей на основе закона — Ритуала.

Очевидно, что для Конфуция Ли — отнюдь не некие правила, придуманные людьми, — он лишь осмыслен ими, переведён на уровень слов и жестов; в принципе Ритуал существует абсолютно независимо от человека, он дан от природы, как всякий естественный закон.

Следование этим нормам поведения должно привести и государство, и отдельного человека к процветанию, а игнорирование Ритуала лишь ускорит их гибель.

Ритуал — это место встречи небесного и земного, особого рода символическое действие, которое позволяет человеку познать себя в пространстве Космоса.

Начиная с эпохи Чжоу, именно ритуал становится фундаментальным понятием, вокруг которого строилась вся культура.

Понятие ритуала весьма сложно и многогранно, и сам Конфуций признавал, что «нелегко следовать Ритуалу, древние — и те не все следовали».

Это — поразительное признание!

Конфуций понимает ритуал именно как подвиг, внутреннее подвижничество, а отпадение от него будет являться хаосом в Поднебесной.

Не всякий человек прошлого воплощал собой такой ритуал, и Конфуций отнюдь не «стремился в прошлое», не был консерватором.

Для него и само прошлое может быть полно недостатков, но там, где-то в далеких веках прошлой истории, жили люди типа Яо, Шуня и Чжоу-гуна, которые своим поведением могли показать, что есть истинное воплощение ритуального радения.

Конечно, можно скептически относиться ко всему сказанному выше.

Но нельзя не сказать и другого. Даже самые правоверные конфуцинацы в душе своей оставались даосами.

«Верхи китайского общества, — пишет в своей „Истории религий Востока“ Л. В. Васильев, — жили по конфуцианским нормам, исполняли обряды и ритуалы в честь предков, Неба и Земли, согласно требованиям Лицзи.

Любой из тех, кто находился выше уровня простолюдинов или стремился выдвинуться из их среды, должен был подчинить свою жизнь строгому соблюдению этих норм и церемоний; без знания и соблюдения их никто не мог рассчитывать на уважение, престиж, успех в жизни.

Однако ни общество в целом, ни человек в отдельности, как бы ни были они скованы официальными догмами конфуцианства, не могли всегда руководствоваться только ими.

Ведь за пределами конфуцианства оставалось мистическое и иррациональное, не говоря уже о древней мифологии и примитивных предрассудках.

А без всего этого человек, даже умело затянутый в подгонявшийся под него веками конфуцианский мундир, не мог время от времени не испытывать чувство духовного дискомфорта.

Экзистенциональная функция религии в этих условиях выпала на долю даосизма — учения, ставившего своей целью раскрыть перед человеком тайны мироздания, вечные проблемы жизни и смерти.

Конфуций не признавал духов и скептически относился к суевериям и метафизическим спекуляциям.

— Мы не знаем, что такое жизнь, — говаривал он, — как же можем мы знать, что такое смерть?

Неудивительно, что все смутное, подсознательное, относившееся к сфере неподконтрольных разуму чувств, конфуцианство оставляло в стороне.

Давай наставления только тому, кто ищет знаний, обнаружив свое невежество. Оказывай помощь только тому, кто не умеет внятно высказать свои заветные думы.

Обучай только того, кто способен, узнав про один угол квадрата, представить себе остальные три

Только самые мудрые и самые глупые не поддаются обучению

Тот, кто, обращаясь к старому, способен открывать новое, достоин быть учителем

Но все это продолжало существовать, будь то суеверия простого народа или философские искания творчески мыслящих и ищущих индивидов».

Конечно, мы не можем утверждать насколько бесспорно все сказанное выше. Да это и не так важно сейчас.

Главное, чего добивался Конфуций, сделавший ритуал одним из основных понятий своего учения, так только того, чтобы любой человек подходил к нему творчески и не просто стоял перед жертвенником, но и ощущал в эту минуту связь со своими ушедшими в мир иной родственниками.

Ну а что будет потом, мог знать только сам этот человек.

Все правильно, и не случайно китайцы говорят:

— Трансформация реальности — только практика и ничего более. Никаких слов, только действие…

И порою ошеломляющий результат, добавили бы мы.

Так был ли Конфуций посвященным?

Его более чем странный внешний вид, вмятина на темени, массивный лоб, длинные уши, выпученные глаза, — все это говорило о неординарности его натуры, а, возможно, и обладанием дара ясновидения и яснослышания.