Конгломерат

Но в этой среде царил постоянный страх перед демонами операции «Чистые руки» («Mani Pulite»). Опасались возвращения этих фискальных воинов, которые могли потребовать финансовые отчеты у самых крупных магнатов индустрии моды.

Нужно сказать, что дела о коррупции не возникали со времен правления Бетино Кракси в начале восьмидесятых годов — цейую вечность! И именно в Милане одним прекрасным февральским днем 1992 года во Дворце юстиции началась операция «Чистые руки» под руководством Антонио ди Пьетро. Этот день, а именно 7 февраля, надолго запомнился всем миланцам, у которых совесть была нечиста, то есть практически всем. В этот день Марио Чиеза, руководитель известной благотворительной организации, буквально был схвачен за руку в момент получения взятки, когда один из поставщиков нес ему полный кейс денег.

Это было всего лишь начало большой чистки, которая по указке Сильвио Берлускони и Умберто Босси собрала по всей Италии урожай для «Форца Италиа» ^{6} и «Северной Лиги».

Если бы Грегуар знал обо всем этом, то, конечно, ему были бы понятны хмурые взгляды и перешептывания, которые вызвал его приход в Каза Манцони. Несмотря на то что лето было в самом разгаре, Гper был одет в темный строгий костюм, что делало его похожим скорее на юриста или полицейского в штатском, чем на туриста.

Грег заметил, как два человека тихо совещались в уголке большого зала, где были выставлены древние манускрипты, принадлежавшие Манцони. Один из них, священник, вполголоса что-то говорил своему собеседнику, отчаянно жестикулирующему круглолицему мужчине.

— Вполне может быть, что правоохранительные органы хотят сунуть свой нос в дела Церкви, — беспокоился священник. — Я не говорю о том, что мы не должны подчиняться законам Республики, но каждый раз, когда разгорается какой-то скандал, часто раздутый желтой прессой, количество прихожан уменьшается. Я говорю о Милане, где судьи были самыми строгими, но то же самое происходило и в Риме, оплоте Церкви, где папу каждый день видят миллионы верующих.

— Это точно, — ответил человек с красным лицом, — но сейчас наступили тяжелые времена. Мошенничать во времена кризиса гораздо сложнее, чем во времена роста, когда богатство существует для всех или почти для всех. Народ недоволен. Он на стороне «Северной Лиги» и «Форца Италиа». Результат — инквизиция.

— Кому вы это говорите!

— Но если уровень осуждения высок, то суммы, собираемые правосудием, далеко не маленькие. Таким образом могло быть получено более 250 миллиардов лир. В Милане, не забывайте, своими автобусами и трамваями мы обязаны коррупции — ведь деньги частично вернулись в общественный карман в форме штрафов.

— Вы правы. Меня тоже беспокоит, что на некоторых автобусах появляются названия уничтоженных концернов. Разве можно говорить о земной справедливости, если ее служители тонут в своей же крови?

Его собеседник кивнул, но ничего не ответил. Он заметил, что к ним приближается молодой человек в темном. Грегуар Батай, рассеянно просмотрев реликвии Манцони, хотел продолжить свое расследование.

— Извините меня, господа, — произнес молодой человек с сильным французским акцентом, — не могли бы вы сказать мне, это место связано каким-либо образом с персоной дона Мельчиорре, патрона группы «Verdi»?

По лицу собеседников было заметно, что вопрос поставил их в тупик. Не из-за ответа, который они вполне могли дать этому молодому человеку, а потому, что он был иностранцем. Каждый, напрягая память, понимал, что никогда раньше не видел этого лица. Полицейский? Свидетель Иеговы, рыскающий по городу в поисках заблудшей овцы?

— Дон Мельчиорре? — повторил священник, поглядев на своего пособника в поисках поддержки.

Но тот молчал. Вдруг старая дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился статный седовласый человек в льняном костюме.

— Дон Мельчиорре! — воскликнул священник, хватая руку патрона, чтобы поцеловать ее, однако вызвал у него только раздражение.

Уважаемый посетитель Каза Манцони не любил, когда его узнавали здесь и тем более пытались завести с ним разговор. Он окинул группу усталым взглядом, который остановился на Грегуаре Батае.

— Посетитель — француз… Кажется, он интересуется вами, — добавил священник заговорщическим тоном.

— Француз! — воскликнул дон Мельчиорре. — Ах да! Нужно быть французом, иметь утонченность и любопытство француза, чтобы заинтересоваться этим историческим и литературным памятником, который забросили наши соотечественники. Идемте со мной, молодой человек, — сказал он, взяв пораженного Грегуара за руку. — Я покажу вам неизвестные сокровища миланцев, которые, уверяю вас, иногда проявляют абсолютное безразличие к прекрасным вещам.

Итак, дон Мельчиорре пригласил своего нового протеже в комнаты, недоступные посетителям, даже не спросив у молодого человека, кто он такой и почему интересуется его персоной.