Конго Реквием

– Оставайся в укрытии под соснами и наблюдай за лугом, пока я через него пойду.

Не дожидаясь ответа, он устремился вперед, оставив Лоика за оградой. Через несколько шагов он забыл и море, и пляж, и скалы. Он мог находиться на любом пастбище центральной Франции. Казалось, все опасности исчезли. Под синим небом с кудрявыми барашками, в окружении добродушных молочных коров трудно убедить себя в том, что являешься целью убийцы-психопата. В эту минуту главным риском было не вляпаться в навоз.

И все же, оказавшись на середине луга, он замедлил шаг, снова почувствовав, что он слишком уж на виду – и что за ним следят. В то же время до деревьев оставалось еще метров двести. На такой дистанции невозможно попасть.

Он снова двинулся к изгороди напротив, выбирая путь, учитывающий возможную опасность. Но по сути, каковы были его шансы столкнуться с Фарабо? Никаких, если только убийца не решил устроить пикник как раз на их пути.

Добравшись до колючей проволоки, он растерял всю решимость. Наклонился, чтобы перебраться через изгородь, и тут первая пуля ударила его в грудь.

135

Эрван развернулся вокруг собственной оси, но, как ни странно, не упал. Он хотел найти укрытие, но смог только зашататься. Кто на самом деле стрелял? И откуда? Он подумал о Горсе и его талантах снайпера. Нет, не Горс: его кодекс чести запретил бы подстрелить врага, как кролика.

Он оперся о колючую проволоку, пока удушающая боль раздирала грудь.

Вторая пуля.

Его отбросило назад, уложив на спину. Выстрел эхом отдался в солнце. Лоик наверняка услышал. А дальше? Единственное, что тот мог сделать, – это предупредить Горса по радио и оставаться в укрытии. Сколько минут потребуется, чтобы примчаться сюда? Две? Три? Пять? Десять? За глаза, чтобы умереть.

Эрван сгруппировался и на четвереньках пополз к изгороди. Вцепившись в столбик, оглядел опушку леса – Фарабо прятался в нескольких метрах, он был уверен. В груди растекалась боль. Он все еще не посмотрел на рану. Скорее, он пытался вспомнить, защищает ли его тактический жилет от пуль. Наконец он поднес руку к телу. Липкие и теплые обрывки ткани, все в крови.

Шорох листьев заставил его поднять глаза. Тьерри Фарабо появился справа, в десятке метров. Он все еще держал руку согнутой, отведя локоть – как ковбой. Он стрелял из укрытия в лесу, а его точность свидетельствовала о настоящем опыте в обращении с огнестрельным оружием – следы его бурного прошлого охотника в Заире.

Рефлекторно Эрван втянул голову в плечи и увидел, как Фарабо пролезает под колючей проволокой. На долю секунды он подумал о кетчисте, выбирающемся на ринг. Матч века.

Он снова упал на правый бок, зажав руками живот и глядя, как к нему медленно движется противник. Его физиономия не имела ничего общего с портретом, который выдала программа по устареванию внешности. На нем были очки с толстыми линзами – той модели, которую оплачивает страховка. Правый глаз, несоразмерно увеличенный, казалось, сейчас выпрыгнет из орбиты. Второй, напротив, наполовину прикрытый, был словно вдавлен в череп ударом кулака. Плоть сползла с лица, обнажив голый череп – острые скулы, впалые щеки, выступающие челюсти. Самым ужасным была гримаса, которая кривила рот, открывая пожелтевшие зубы.

Еще одна пуля.

На этот раз колдун стрелял с вытянутой руки.

Эрван содрогнулся, уронив дергающуюся голову во влажную траву. Смерть ждет на лугу…[134] Плечи коснулись ринга, отсчет пошел. Один, два, три… Затеряться в бесконечности небес, прежде чем угаснуть. Четыре, пять, шесть… Сколько еще пуль у этой сволочи? Семь, восемь, девять… Он появился в его поле зрения и заслонил солнце, направив пистолет в точку прямо над лицом Эрвана.

Сколько у тебя еще пуль, говнюк?

Фарабо снова нажал на спуск. В ответ щелчок – то ли оружие заклинило, то ли магазин пуст. Он тупо уставился на пистолет, потом отбросил его подальше, схватил Эрвана за ворот и потащил к изгороди. Толкнул на заграждение и, переступив через него, принялся с ворчанием сдирать с ближайшего столбика верхний ряд колючей проволоки. Даже в этом состоянии Эрван отметил его силу: Бабадук[135] походил на потрепанного бомжа, но витаминчики доброго доктора Ласея придали ему сверхчеловеческую мощь.

Одним движением Фарабо обернул вокруг горла Эрвана свою колючую гарроту из металлических шипов и, надавив коленом на раненую грудь, потянул изо всех сил. Эрван не чувствовал больше ничего, кроме испепеляющей его сверху донизу боли.

Фарабо потянул еще, зажав проволоку двумя кулаками. Эрван задыхался, как агонизирующая рыба: кровь больше не доходила до мозга, выплескиваясь через разодранное горло. Он даже не увидит, как мгновенно прокручивается вся его жизнь. Ему придется довольствоваться этой мерзкой мордой, пускающей слюни над ним.