Кони, кони…

Они сидели и смотрели на дождь. Женщины тоже помалкивали. Небо затянуло тучами, и нельзя было различить то светлое пятно, где могло бы скрываться солнце. В автобус вошли еще две женщины. Они заняли места, после чего водитель повернулся, захлопнул дверь, посмотрел в зеркало, проверяя, что там сзади, включил мотор, и автобус тронулся с места. Кое-кто из женщин стали протирать окна рукавами и оборачиваться на тюрьму, укутанную пеленой мексиканского дождя. Она высилась словно старинная крепость в осаде, где вокруг сплошные враги.

Они проехали несколько кварталов и оказались в центре. Когда Джон Грейди и Ролинс выбрались из автобуса, на площади горели фонари. Они медленно перешли через нее и спрятались под крышей галереи. Они стояли и смотрели на дождь. Четверо музыкантов в вишневой форме стояли рядом, держа в руках свои инструменты. Ролинс казался каким-то потерянным, без шляпы, в севшей одежде и не на лошади.

Давай чего-нибудь съедим, сказал Джон Грейди.

У меня нет денег.

Зато у меня есть.

Откуда?

Мне дал конверт начальник тюрьмы.

Они вошли в кафе и сели в кабинку. К ним подошел официант, положил перед каждым меню и удалился.

Ролинс посмотрел в окно.

Давай возьмем по бифштексу, предложил Джон Грейди.

Давай.

Они заказали бифштексы с жареной картошкой и кофе, официант кивнул и унес меню. Джон Грейди встал, подошел к стойке и купил две пачки сигарет и по коробке спичек. Сидевшие за столиками смотрели, как он возвращается на свое место.

Ролинс закурил.

Почему мы еще живы, спросил он.

Она нас выкупила.

Сеньора?

Да, ее тетка.

Почему?

Не знаю.

Вот, значит, откуда деньги?

Да.

Это как-то связано с Алехандрой?

Наверное.

Ролинс курил и смотрел в окно. Снаружи было темно, и огни кафе и уличных фонарей играли в лужах.

Это единственное объяснение?

Да.

Ролинс кивнул.

Я запросто мог бы удрать оттуда, куда меня поместили. Это была обычная больница.

Ну и почему же ты не удрал?

Не знаю. По-твоему, я свалял дурака?

Не знаю. Может быть.

Ну а ты бы как поступил?

Я бы не бросил тебя.

Я так и подумал.

Ролинс едва заметно улыбнулся. Потом отвернулся.

Официант принес кофе.

Там лежал еще один парень, сказал Ролинс. Парень как парень. Сильно порезанный. Вышел погулять в субботу вечером. В кармане были доллары. Или там песо. Но очень немного. На него напали… Глупо, правда?

Ну и что с ним стало?

Он помер. Когда его выносили, я подумал: как он удивился бы, если бы смог только посмотреть на себя со стороны. Во всяком случае, мне было странно это видеть, а ведь речь шла даже не обо мне. Смерть как-то не входит в наши планы, верно?

Верно.

Ролинс кивнул, потом, помолчав, сказал:

Во мне теперь есть мексиканская кровь.

Он посмотрел на Джона Грейди. Тот зажигал сигарету. Потом он потушил спичку, бросил ее в пепельницу и посмотрел на Ролинса.

Ну?

И что это теперь значит, спросил Ролинс.

В каком смысле?

Это теперь означает, что я отчасти мексиканец, да?

Джон Грейди затянулся сигаретой, выпустил струйку дыма и откинулся на спинку стула.

Отчасти мексиканец, повторил он.

Да.

Ну а сколько в тебя влили?

Говорят, больше литра.

Сильно больше?

Не знаю.

Ну, даже литр мексиканской крови превращает тебя в полукровку.

Ролинс уставился на него, потом сказал:

Да нет, не может быть.

Господи, да не все ли равно? Кровь ― это кровь. Она не знает, откуда она родом.

Официант принес бифштексы. Они принялись за еду. Джон Грейди посмотрел на Ролинса. Тот поднял голову.

Ты что, спросил он.

Ничего.

Ты, по-моему, не очень рад, что выбрался из кутузки.

Я хотел сказать то же самое про тебя.

Это точно, кивнул Ролинс. Вроде бы надо плясать от восторга, а что-то не пляшется.

Что собираешься делать?

Поеду домой.

Понятно.

Они занялись бифштексами.

А ты небось хочешь вернуться туда, наконец спросил Ролинс.

Вроде так.

Из-за нее?

Да.

А как насчет лошадей?

Из-за лошадей тоже.

Ролинс кивнул, потом спросил:

Думаешь, она тебя ждет?

Не знаю.

Старая сеньора сильно удивится, когда увидит тебя.

Не думаю. Она очень смекалистая.

А как насчет Рочи?

Это уже его проблема.

Ролинс положил вилку и нож крест-накрест в опустевшую тарелку и сказал:

Не надо туда возвращаться. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты уж мне поверь.

Я все решил.

Ролинс закурил новую сигарету, затушил спичку.

Она могла обещать тетке только одно. Иначе не видать бы нам свободы как своих ушей…

Наверное. Но я хочу, чтобы она все рассказала мне сама.

Если она согласится, ты вернешься?

Да.

Понятно.

Ну и, конечно, там остались лошади. Надо забрать…

Ролинс покачал головой и отвернулся.

Я ведь не тяну тебя за собой, сказал Джон Грейди.

Знаю.

С тобой все будет нормально.

Знаю.

Ролинс стряхнул пепел с сигареты, потер лоб тыльной стороной руки, посмотрел в окно. Там снова зарядил дождь. Площадь опустела, машин не было.

На углу стоит пацан и торгует газетами. Вокруг ни души, а он спрятал их под рубашкой и выкрикивает заголовки, сообщил Ролинс.

Он провел по глазам тыльной стороной кисти.

Черт!

Ты что?

Ничего. Просто хреново все получилось.

Ты про что?

Да я о Блевинсе.

Джон Грейди промолчал. Ролинс посмотрел на него. Глаза у Ролинса сделались влажными, он выглядел грустным и каким-то постаревшим.