Конъюгаты: Два

Далила несильно потянула его за отросшие волосы. К зиме они посветлели, а потом и вовсе стали чуть ли не прозрачно-белыми как ночной снег. Хрисанф испытывал комплекс и по этому поводу. Так было не ежегодно и не регулярно, но порой внешность Агния немного менялась соответственно погоде. Или настроению. На работе и в людях окружающие думали на разный лад: либо у него генетическая предрасположенность к ранней седине в целом при здоровых густых волосах, либо, что вероятнее, Кирсанов из тех, кто тщательно ухаживает за собой. Далиле это было смешно, но он даже действительно перекрашивался в невызывающего неприметного брюнета, или каштан, чтобы не шокировать публику своими светящимися патлами. С другой стороны, возможность покрасоваться перед Далилой также – очередная череда терзаний и мучений. Дилемма: быть так желаемым собой простолюдином, или быть самым желанным для неё. Хоть плачь.

Далила угорает. Потому что для неё: хорош хоть как.

– Хочешь сказать, что я жирдяйка и свинтус?!

– Ну а чё. Ты же знаешь, что мне нравится всё плотненькое и мягонькое. И жирненькое. Как раз мой вкус!

Далила цокнула языком от возмущения и стала его отталкивать от себя, применяя всю свою физическую силу, но он не отодвинулся ни на сантиметр, а после и вовсе укатился с ней к большому изголовью кровати, свернув себя и её вместе с одеялом в трубочку.

Она промычала в тесном пространстве.

– Добавь "рыхленькое" и я тебя по стенке размажу.

Он засмеялся и обратно выкатил обоих на волю.

– Такая капризная, не могу!

– Агний!

– Да.

Далила, придумывая ответ, прикусывала губы, и всё ещё отталкивала его мягкие сильные руки от себя.

– Тогда я…

– Что?

– Я не буду!

– Что не будешь?

– Больше не буду стараться, чтобы порадовать тебя!

Хрисанф мигом оказался сверху, еле сдерживая свои отцовские страховки.

– Только попробуй!

– Именно! Ничего не буду больше пробовать!

– Ах, ты дерзкая, капризная, своенравная девчонка!

Они отвлеклась от основной нити намечающейся беседы и пропали друг в друге на некоторое время.

– Хорошо?

– Ага.

– Вот и ладно. Всегда старайся для меня. Только осторожнее.

– Хорошо.

– Опять играешь хорошую девочку.

– Да.

– И не отрицает, молодчинка.

Далила, постепенно приходящая в нормальную температуру и влажность, заплела уже довольно приличной длины косу мужу.

– Если быть честной, все мои "потуги и телодвижения" связаны с головоймойкой, которую я хочу устроить.

Агний потянулся за халатом, чтобы сбежать в ванную, но она погладила его по плечам, заставив расслабиться напрягшиеся было члены. Ей не нравилось, когда его тело каменело от чего бы то ни было: очень сложно было потом сделать так, чтоб он отпустил то, что привело его в такое состояние.

– А ты ведёшь себя как нормальный безответственный ублюдок.

– Далила.

– Это был комплимент. Раньше ты мог устроить сеанс психотерапии и научную рефлексию на три часа и прочую бурю в стакане.

– Родная.

– Арсен сообщил мне, что ты хочешь удочерить Ингу.

Опять и в бровь и в глаз апперкотами. Хрисанф поспешил бы ретироваться, но она нынче, видимо, приготовилась и держала его всего в своих руках.

– Сплехи вы.

– Только через мой труп, дорогой. Итак я стала мачехой поневоле твоим возрастным спиногрызам. Ещё одну слева я не потерплю.

Агний вздохнул, вспомнив о дочерях, домашних работницах, и присел, чтобы повести серьёзный разговор. Он не отпускал её руки и смотрел прямо в глаза. Она же, всё же, бегала от его взгляда, так как, когда взор мужа был столь пронизывающим, боялась и предугадывала, что вновь проиграет. Потому что не умеет ни спорить, ни ссориться.

Он это знает. Поэтому я опять заплачу.

– Любимая моя, не знаю, что тебе наговорил этот маленький засранец, но.

– Никаких "но", Агний. У меня есть предел возможностей. И ты знаешь, этот предел у меня ниже и уже, чем у остальных.

Хрисанф вспыхнул.

– Но ты её даже не будешь видеть! Хочешь, она будет жить в другом доме. Все материальные заботы возьму на себя. Я не могу её оставить.

Ну вот. Он не хочет сдаваться.

– Агний, ты что, хочешь приютить всех сироток и сумасшедших планеты? Так не бывает.

– Это у тебя не бывает! С твоими пределами и рамками. И у твоего космического близнеца, Арсушки-душки!

Он моментально пожалел о сказанном.

Ну почему я такой идиот? Тем более, в её положении. Гребаный эгоист! Ты ещё кинь в неё чем-нибудь! Или ударь! Или ещё навали кучу неприятностей! Опять захотел искупаться в её слезах?!

– Арсушка не так уж и туп, как ты бываешь порой. Но я тебя понимаю. Такой уж ты. Так устроен. Не как я и обыкновенские простенькие людишки.

Теперь заплакать захотелось и ему. 1:0, Далила Птеровна. Жестокая моя.

– Ладно. Хватит на этом. Я что-нибудь придумаю, чтобы всем было удобно.

– Агний, ты никогда не станешь отцом для Инги. У неё есть родители. Она никогда их не забудет. Это природа.

Милый мой, почему я так жестока? Видеть, как наливаются кровью твои красивые непокорные глаза, становясь ещё более одинокими и отдаленными, когда вот так сидим рядом. Думаю, что мы – единое целое, мгновение – и между нами сотня тысяч вселенных. Сухарь. Черствая душа, вот кто я.