Конъюгаты: Три

Сам Агний старается меньше материться и следит за собой в этом. Тому есть несколько причин. Раньше (в древние годы) он был малочувствителен к тому, что происходило вокруг, то есть не было у него повода, чтоб повыражаться на славу от одолевания каких-либо положительных или отрицательных эмоций. А терпение было основной составляющей его жизни, так что ставить экспрессию через каждое предложение, как бы, ни имело даже особого смысла. Во-вторых, разумеется, из-за Далилы, типа нахрен ей сдался гопник со словарным запасом амёбы и вообще не пристало себя так стрёмно вести в присутствии дамы, тем паче если ты живёшь с этой дамой. Кроме того, он знал, что отец Далилы не слишком злоупотреблял сквернословием. Это для него было очень веским основанием держать себя построже (смотри первые части и далее по тексту). Ну, и третим неакцентируемым фактором аналогичного воздержания, как видела его жена, возможно, был как раз таки их "осторожный атеизм", к коим они причисляли себя с Калитой, и попросту набожность, как называет это Корсун.

Но Далилу на этот счёт Агний не третирует: она совсем другая, к тому же она – писательница, а в их деле в ход идёт всё.

– Ну что ж, это их работа, обращаться с вами, как с цыплятами. И то не факт, что поймёте.

– Ещё им вроде как не нравится, когда в попсе есть намёки на религиозные, то есть не религиозные, а на тему веры. Не знаю, почему. Наверное, выбивается из жанра, хотя у меня и жанра-то нет.

Хрисанф для верности обнял жену, положив перед собой, как будто накрыв перламутровой ракушкой. Его волосы приятно касались её шеи и груди. Не раздражали. Из-за него кожа не покрывалась аллергической сыпью и даже мелкими ранками.

– Есть умные книги и есть не очень умные. Я читаю иногда из первой колонки: по работе нужно, или приспичит.

– Пфф, тебе постоянно приспичит, не прибедняйся.

– Но это же не для всех. Там другой мозг иметь надо, ну или другое образование. Твои книжки очень легко читаются. Я могу прочесть одну средней толщины за один вечер.

– Ты глотаешь их за несколько минут.

– И без конъюгации.

– Это что, издевательство такое?

– Наоборот, комплимент. Есть много чего от первого лица. Это располагает. Сразу интимно становится. И откровенно.

– Господи.

– Не крякофыркай. Я серьёзно. И есть много несложных диалогов. Мне, как познавшему одиночество, это очень удобно. Комфортно. Как будто друзья да. Знакомые. Знаешь, я всяких сложносочиненных описаний тоже начитался будь здоров.

– Скажешь тоже.

– И куда же без похоти и романтики. Морковка – наше всё! Вообще о чём писать тогда? Если не о любви? Это же элементарно. Все знают это с пелён.

– Думаешь?

– Ага. И мне нравится, что ты путаешь временные правила. Знаешь, в английском, это было бы ещё интереснее.

– Это происходит непроизвольно.

– Не ври. Кое-где, ты сама делаешь такие штучки, я же вижу. Ты не такая дура. Дура, конечно. Но моя дура. И не в том смысле.

– Я – дура. И я это знаю.

– Мудрость Сократа. Другое дело, возраст. Это не отменишь. Кое-какие вещи притупляются, другие наоборот. Это естественно. Но тебе ещё плыть и плыть до этого мега-философского равнодушия.

– Агний, ты субъективен!

– Не отрицаю. Но я честно сказал.

– Может, мне избавиться от гребаного псевдо-психодела.

– А оно итак усмирилось и тихо потявкивает местами.

– Это плохо?

– Ну вот (смеётся). Тебе его жаль да? Тогда выпусти. Делай, что хочешь, конфеточка моя.

– Я не конфетка. Перестань строить из себя крутого чувака.

– Но тебе же нравится.

– И это тоже.

– Как хочешь, кроха.

– Агний!

– Между прочим, тогда я прошу не быть такой двуличной.

– Чегооо?

– В гостях и в обществе, вот недавно к примеру, ты всегда сама благородность и как гейша ходишь со сложенными руками за мной, как эскорт. А на деле, дома всегда меня обзываешь, ругаешь и мутузишь.

– Ой-йё.

– Ей-ей. Ты думаешь, я в восторге? В восторге, как идиот. А потом здесь: Агний не так, Агний не то.

– Ой-ё. Ты действительно стал гребаным женатиком.

– Ну, Далила, я же тоже из плоти и крови.

Освобождает её из "ракушки" и усаживает рядышком. Всё же, поглядывает украдкой, искоса. Она выглядит беспечно, море по колено, равнодушно.

– Далила.

– Ну чего тебе.

– Да-ли-ла!

– Хочешь, чтобы я просила у тебя прощения? Нафик.

– Дэли, ты нарочно да?

– Нет. Такое вот нехудожественное у меня лицо. Даже не старайся прочитать меня по телу. У меня организм, как твой наоборот.

– Дайя, ты совсем меня не любишь.

Поник головой, как осенний колокольчик.

– Кончай артистировать, здесь тебе не колизей.

Молчит.

– Мне, вообще-то, тоже нелегко ломать комедию.

Молчит.

– Я-то не по этой части.

Молчит.

– А ты думаешь, что я лицемерка. Это оскорбление в мой адрес. Тем более, от тебя. Я про это наслышалась: три короба и плетёную корзинку. Не нравится – дуй отсюда. То есть, подавай на развод. И ищи себе честных, чистых и безгрешных.

Молчит.

Молчат.

Хрисанф первый отрывает свою прекрасную жопу и льнёт к ней, как забродившая жвачка к одежде.

– Ты что, я же умру. И мне себя не жаль. Мне тебя жаль, из-за того что тебе жаль меня. Прости меня. Я стал гребаным женатиком.