Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

Оптимальным решением здесь могло бы стать обеспечение присутствия НАТО в Каспийском регионе и в постсоветской Центральной Азии, представляющей классический хартленд евроазиатского материка. Многие наши дилетанты-геополитики любят со ссылкой на X. Маккиндера привычно титуловать хартлендом сжавшуюся Россию. Но они забывают, что Маккиндер величал «сердцевиной суши» Россию начала XX века, включившую в себя Центральную Азию до Памира и Тянь-Шаня. Именно из этого региона, продвинувшись сюда по Великому Лимитрофу, силы Запада могли бы контролировать все цивилизационные ареалы Старого Света со сложившимися в них центрами мощи: и Иран (со стороны его тюркского севера), и Индию (со стороны ее беспокойных афганской и пакистанской границ), и Китай (со стороны Синьцзяна, Кашгара и Тибета), и, наконец, Россию (в случае необходимости грозя ее урало-сибирской коммуникационной сердцевине, где идущий с Дальнего Востока Транссиб разворачивается множеством дорог во все концы Европейской России). В «новой» Центральной Азии уже сложился претендент на лидерство, который, подчеркнуто демонстрируя свое военное превосходство над соседями, политически противостоя как России, так и Ирану, выражает готовность (чтобы закрепить это положение) предоставить НАТО базы на своей территории, – это Узбекистан. Однако очевидно, что доступ в Центральную Азию из Восточной Европы НАТО может получить не иначе, как через Кавказ. Здесь-то несущими конструкциями этого стратегического моста охотно послужат Грузия и Азербайджан, которые примут у себя войска «мирового сообщества», хотя бы под предлогом умиротворения Абхазии и Карабаха.

Збигнев Бжезинский рекомендует США в начале XXI века контролировать Евро-Азию главным образом со стороны ее приморья (римленда), поощряя страны этой полосы удовлетворять свои многообразные аппетиты за счет материковой глубинки. Но сейчас кажется правдоподобнее, что Евро-Атлантика в лице вашингтонской и брюссельской бюрократии может предпочесть иной сценарий экспансии: сценарий с прорывом в хартленд через Кавказ и с обеспечением себе возможности одновременного давления на все незападные евроазиатские державы из «новой» Центральной Азии и Каспийского бассейна. На это указывают слишком уж многие данные: и бум вокруг не столь уж обильной каспийской нефти, отмеченный постоянными противоречиями между интересами реального бизнеса и предпочтениями стратегически нацеленной геоэкономики (как в истории с «пробивавшимся» руководством США и проваленным американскими бизнесменами трубопроводом Баку – Джейхан); и включение Закавказья руководством НАТО в зону ответственности армии США, трактующим Каспий как сферу своих жизненных интересов; и непосредственное американское участие в военном строительстве Грузии – вплоть до заявления в августе 1999 года министра обороны США У. Коэна об открытости для грузин дверей НАТО; и уверения азербайджанских ответственных лиц насчет возможности обустройства американских или турецких баз в этой республике; и демонстративное присоединение Узбекистана к оси ГУАМ на апрельском (1999 года) саммите НАТО, продлившем контрроссийскую ось за Каспий. В утверждениях абхазских руководителей о вероятности появления уже в 2000 году в этой республике западных миротворцев нет ничего фантастического, если учесть взятый Тбилиси курс на выдавливание российских сил из Абхазии ввиду их «неэффективности». Между тем дагестанская агрессия Чечни в случае ее успеха свела бы к минимуму присутствие России на Каспии, а уход русских из Абхазии, подорвав лояльность к Москве кабардинцев, адыгейцев, черкесов, сделал бы весьма уязвимым остающийся пока что у нас в руках отрезок Причерноморья, так что путь «мировому цивилизованному» в хартленд по Великому Лимитрофу оказался бы практически беспрепятственным.

Дагестанские бои 1999 года, являющиеся для нас не больше и не меньше чем войной за доступ к Каспию, принадлежат к цепи событий, в которых определится – быть ли Великому Лимитрофу «миром междумирий», пространством, разделяющим и связующим выходящие на него цивилизации, или он окажется внутри себя сцеплен принесенной стратегической связью, которая противопоставит его этим цивилизациям и замкнет его в качестве агента прямо на евроатлантический униполь. Дагестан-99 – часть той жестокой схватки на Великом Лимитрофе, где на самом деле противостоят альтернативы для миропорядка, зависшего между моно– и многополярностью. Если говорить об исламе, то в этой борьбе различные группы мусульман окажутся по разные стороны: в основном разделительная линия пройдет между суннизмом и иранским шиизмом, но делимитация ни в коем случае не абсолютна. Тюрки-шииты Азербайджана – в основном на стороне униполя, а в Дагестане черта (неведомо для сражающихся) идет внутри суннизма: между ваххабизмом и «народным исламом».

Что делать России при таком раскладе? Сообразно с используемым масштабом стратегической карты ответ можно сформулировать дифференцированно для трех разных уровней игры.