Коньки и Камни

"Если это правда, — начал Генри, его голос был тверд и авторитетен, — это означает, что Ричард знал о потенциальном ущербе для команды и все равно дал разрешение на публикацию этих видео. Это уличает его в соучастии в подрыве репутации "Детройтских змей"". Он повернулся, чтобы обратиться непосредственно к Совету директоров. "Я предлагаю немедленно прекратить полномочия Ричарда Мазерса как члена совета директоров".

"Вы не можете этого сделать!" — воскликнул он с недоверием в голосе.

Генри смотрел на дядю со спокойным, но решительным выражением лица. "Это уже сделано", — сказал он. "Поскольку ты больше не член Совета, ты можешь подождать снаружи". Его улыбка была тонкой и непреклонной. "Это ненадолго".

"Ты и дня не продержишься во главе этой команды!" — прошипел он. "Если ты раздвинешь ноги перед одним игроком, ты сделаешь это…"

Прежде чем кто-то успел отреагировать, Леви шагнул вперед и ударил Ричарда.

"Не надо", — предупредил он низким рыком. Я вздрогнула от его ледяного тона.

Напряжение в комнате снова сменилось, на этот раз так, что Ричард оказался в изоляции, а его авторитет был подорван.

Хорошо.

Теперь он знал, каково это.

Когда Ричард продолжал протестовать, к нему подоспела охрана и аккуратно вывела его из комнаты. Сцена была сюрреалистичной: человека, который когда-то обладал такой властью, уводили, как обычного нарушителя.

После того как Ричарда убрали, Генри повернулся лицом к Леви. Он протянул руку. "Я все еще намерен добиться того, чтобы тебя выгнали из школы", — твердо заявил он.

Леви посмотрел на руку Генри, но не взял ее.

"Прекратите", — вмешался я, мой голос прозвучал так, что в комнате стало тихо. "Мы уже знаем, что Леви не обнародовал видеозаписи. Какими бы ни были его намерения, он решил не действовать в соответствии с ними. Он не заслуживает того, чтобы его жизнь была разрушена из-за одной ошибки".

Взгляд Леви встретился с моим.

Генри тяжело вздохнул. "Хорошо", — согласился он, хотя было видно, что он далеко не в восторге от этого. Он снова повернулся к Леви, его глаза были жесткими. "Еще раз тронешь мою сестру, и я надеру тебе задницу". Он двинулся к двери. "Ты идешь?"

"Через секунду", — ответил я.

Когда Генри вышел из комнаты, атмосфера изменилась, оставив нас с Леви в напряженной тишине.

Я повернулась к нему и взяла его руку в свою. Костяшки его пальцев были в синяках, в том числе и от столкновения с Ричардом. "Тебе нужно перестать бить вещи", — мягко сказала я. "Это может привести к необратимым повреждениям и разрушить твою карьеру".

Он отвел взгляд. "Разве вы не слышали?" — спросил он. "Мой контракт расторгнут".

Я бросил на него пристальный взгляд. "Леви, никто не освобождал тебя от контракта", — сказал я. "Если тебе нужен повод ненавидеть меня, мою семью или команду, это прекрасно, но ты здесь не жертва. Ты можешь выбирать, играть за нас или нет, но этот выбор за тобой. Ты так же свободен, как и я".

В этот момент я почувствовал, как в моей груди нарастает тепло, ощущение силы и правды в моих собственных словах.

Взгляд Леви опустился к моим губам, в его глазах мелькнуло что-то невысказанное. Он резко отдернул руку. "Тебе лучше держаться от меня подальше", — сказал он с окончательностью в голосе.

Прежде чем я успела ответить, он повернулся и вышел из комнаты, оставив меня стоять на месте, борясь с тяжестью нашего обмена мнениями и неразрешенным напряжением, которое витало в воздухе.

Я знала, что не должна беспокоиться о нем.

Он воспользовался мной.

Он хотел причинить мне боль — и причинил.

Но я также знала, что в нем было гораздо больше, чем это.

Я хотела ненавидеть его.

Но я не могла.

Потому что я уже была влюблена в него.

30

Леви

Я сидел в моей машине, припаркованной на тихой улице перед домом, где я вырос. Это был скромный двухэтажный дом в Бентон-Харборе, с ухоженным газоном и гостеприимным крыльцом. Внешний вид дома был теплого бежевого цвета с белой отделкой вокруг окон и входной двери. Вдоль дорожки был разбит небольшой аккуратный садик, свидетельствующий о заботе моей матери. Этот дом был похож на бесчисленные другие в этом районе, непритязательный и спокойный.

Я ненавидел его.

Находиться здесь было не моим выбором, а необходимостью. Мне нужно было противостоять матери. Она перешла черту, которую нельзя игнорировать, и настало время что-то с этим сделать.

Тяжело вздохнув, я вышел из машины и направилась к входной двери. Это был момент расплаты, момент столкновения с последствиями не только моих действий, но и действий моей семьи.

Когда я вошел внутрь, меня окутали знакомые запахи и виды дома, напоминание о более простых временах, о жизни до сложностей и ошибок, которые теперь тяготили меня. Я был зол, но больше того, я устал от игр, манипуляций, бесконечного цикла действий и реакций, которые привели меня сюда.