Конкистадоры

– Он так и сказал – «сафьян». Что это такое, я тоже узнала из энциклопедии. Потом показала знающим людям. Настоящий… – у женщины дрогнул голос. – Обошлось в бешеные деньги. И я абсолютно уверена, что он эту книгу не читал. После этого муж совсем перестал приносить домой зарплату. Говорил, что постоянно попадает в аварии, но однажды у меня хватило ума позвонить диспетчеру его компании, и та мне сказала, что мой муж лучший таксист и его даже пересаживают на новую машину. Никаких аварий не было. И тогда я поняла, на что идут деньги. В доме появилось еще несколько книг. Все – научные. Он их тоже не читал. Даже в руки не брал. Только следил, чтобы они были правильно расставлены на полке. Книгу о медицине переплел в черную бычью кожу с золотым тиснением, о литературе – в красный шелк, о мифологии – в синий бархат, историческую – в коричневый атлас, о математике и астрономии – в серебряную и золотую парчу. Качество переплетов, – она с яростью постучала по столу, – высочайшее! И сложены были эти семь книжек строго по размеру в стопку – начиная с нижнего, самого большого белого томика и кончая верхним, крохотным золотым. И когда дети все перепутали, муж кричал, что он профессор Мардукского университета, что-то еще про Этеменанки и что все это написал он сам! У меня был шок, наверное, поэтому я все так ясно помню. Помню даже слова, которые он стал произносить напоследок, когда мне удалось его связать и я стала звонить в «скорую». Это были непонятные, ни на что непохожие слова… Я даже могла бы их повторить, но они же ничего не значат…

Она всхлипнула и стиснула дрожащие руки.

– Я не могу так больше! Он уже не тот человек, за которого я выходила замуж! Мне не нужна Вавилонская башня! Не нужен какой-то там зиккурат, который он вдруг стал имитировать своими книжками! Семь ступеней зиккурата, разных по размеру и цвету! Как его книги! Я притаскиваюсь домой после работы, чуть не ползком, думаю о том, как успеть приготовить ужин и постирать, и застаю мужа за тем, что он пытается задушить ребенка! Только потому, что он переплел никчемные книжки в безумно дорогие переплеты и стоять они на полке должны вот только так, никак иначе! Потому что все это он сам написал и открыл!

Она уткнулась мокрым лицом в рукав блузки. Профессор тем временем бегло просматривал книги, и на его лице все явственнее обозначалась улыбка.

– Вот что я хочу спросить, – он отложил в сторону последнюю книгу об астрономии, в золотой парче, украшенной полудрагоценными камнями. – Ваш супруг никогда не страдал от того, что не получил высшего образования?

Женщина с недоумением подняла глаза.

– Нет…

– Ни одна из этих книг не вышла из типографии и вряд ли была куплена в магазине. Все они рукописные, разве вы не обратили внимания?! – Наткнувшись на ошеломленный взгляд собеседницы, профессор снисходительно пояснил: – Они написаны от руки, одним и тем же человеком. Это почерк вашего мужа?

Та заглянула в раскрытую книгу и с тихим стоном закивала:

– Его… Я никогда к ним не притрагивалась, я их ненавидела… Если бы я знала, что он их правда сам написал, я бы давно обратилась к вам!

– Он не написал их, а переписал. Эти книги уже написаны, причем давно. Он явно пользовался публичной библиотекой для работы.

– Библиотекой? Он и дороги туда не знал! – Она хватала и раскрывала одну книгу за другой, с запинкой прочитывая вслух титульные листы: – Авиценна… Коперник… Лобачевский… Ювенал… Абеляр… Фома Аквинский… Абдулла Ал Хазред… Я не знаю их, хотя училась в институте, а он-то!

– Он их переписал, – подавшись вперед, профессор грузно и азартно оперся обеими руками о заваленный бумагами стол, – переписал то, чего, судя по вашим словам, даже не понимал! Переписал и переплел. И конечно, ни в какие аварии не попадал, если не считать той, что случилась с ним самим, невидимо для окружающих, даже для вас. С какого-то момента одну половину своего рабочего времени ваш супруг тратил на переписку книг, а вторую – на то, чтобы окупить переплеты. Вы можете идти! – Он выпрямился, его голос зазвучал почти весело. – Мы примем его, безусловно.

Женщина вскочила. На ее заплаканном лице был написан испуг, не радость, хотя только что ей обещали то, чего она добивалась.

– Значит, это так серьезно?

– Это интересно. Я лично буду им заниматься.

Покачнувшись, словно оглушенная, посетительница повернулась и, не попрощавшись, вышла из кабинета. Профессор с шумом отодвинул кресло, подошел к окну, постоял, оглядывая больничный двор, так мало похожий на…