Конкистадоры

– Пять лет. Ровно пять, – произнес Монте с выражением странной, обращенной внутрь себя иронии. – Я мог бы вернуться и раньше, но пять… Пять лет – это было необходимо.

– О! – впечатлился его тучный сосед. – Наверное, много повидали?

– Нет. Немного. Видеть там было особенно нечего, зато раскопки… Я жил в Гизе.

– В…?

– Это небольшой город, вернее, большое село. Удушающая жара, и в то же время эти гнилостные испарения Нила… Неизвестно, что там тяжелее, день или ночь. Просто идеальная среда для астмы и артрита. Видите, каким инвалидом я вернулся?

Он судорожно взмахнул в воздухе отечной немеющей рукой.

Собеседник, седеющий общительный уроженец Монлюсона, никогда не покидавший пределов родного департамента, с уважительным ужасом вздохнул. Он и о поездке в Париж («А надо ведь хоть раз в жизни съездить!») думал с трепетом, а уж загадочная Гиза напугала его до крайности («Скажите, пожалуйста, чего только нет на земле!»).

Позже, в номере, засыпая и проваливаясь в давно забытый темный хмель, Монте вдруг неожиданно и коротко рассмеялся.

Второй ключ был от спальни. Монте отдал его вечером, после того как опасливо вошел в собственный дом и осмотрел прибранный кабинет.

– Вы довольны?

– Все отлично. А вот в спальне много пыли. Замечаете?

Служащая следовала за ним по пятам и кивала, во всем соглашаясь с чудаковатым худым господином, который (как она уже узнала из газет) был знаменитым археологом.

– Вот на полу дамские вещи, – указал Монте. – Их нужно убрать в шкаф.

– Да, но… Похоже, такие фасоны лет пять уже не носят, – авторитетно заметила служащая. – Даже непонятно, что с ними делать.

– Уберите в шкаф! – резко обернулся Монте.

– Как скажете, – стушевалась она и сделала пометку в блокноте.

– Да, насчет гостиной, – Монте закурил и обвел взглядом стены. – Особого беспорядка там, насколько я помню, нет, но когда мы собирались в дорогу, жена разбила флакон духов. Возможно, пол нуждается в лакировке. Духи были на спирту. Кстати, возьмите и ключ от гостиной. Это – третий.

Женщина взяла ключ и любезно улыбнулась. «Чудак! Педант! Настоящий ученый! В газетах пишут, что он – гордость Монлюсона!»

– Показались бы врачу, – посоветовал Монте его случайный знакомый.

– Не стоит, – сказал Монте, перехватывая ближе к лезвию фруктовый ножичек, слишком мелкий для его утерявших гибкость, опухших рук. – Видали бы вы меня в Гизе! А ведь печатал на машинке, уже на раскопках. Ко всему нужно просто привыкнуть.

– Да, но пять лет в Египте… И никаких развлечений? Мой брат служил в Алжире и говаривал, что тамошние девицы…

– Сколько угодно развлечений. Только я тут совершенно ни при чем, – сухо ответил Монте.

Обед был продолжен в молчании.

На другой вечер, проверив работу, Монте протянул служащей четвертый ключ – от столовой.

– На столе был неубранный завтрак на две персоны. Понимаете, мы с женой уехали в такой спешке, что даже не успели допить кофе. Такси прислали так быстро… Мы все бросили. Посуду из-под завтрака можно выбросить, если не удастся отмыть.

– Не удастся?! – со сдержанной обидой повторила женщина.

– Я в этом ничего не понимаю, – поспешил поправиться Монте, – но не буду в претензии. А вот напольную вазу не трогать, ни в коем случае!

– О, они не разбили ни одной чашки, – делился воспоминаниями его случайный знакомый. – Фирма надежная! Это был тещин китайский сервиз! Выкарабкайся старуха после удара, она бы снова померла, если бы хоть чашечка треснула! Этот сервиз жена получила в приданое, и он мне полжизни отравил! Мы его доставали из ящика с ватой, только когда приезжала теща, и поверите ли, я лишался аппетита! Разве можно спокойно пить чай, когда думаешь только о чашке?!

– Наверное, надо было сказать, чтобы они даже пыль с вазы не вытирали? – продолжал расспрашивать неожиданно разговорившийся Монте. – Однажды жена стерла-таки. И так грубо, недопустимо небрежно, мокрой тряпкой с моющим средством… Ее эта ваза раздражала, казалась уродливой, неуместной… Собственно, это была не ваза, а канопа – сосуд для внутренностей, вынутых при мумификации тела. Я, знаете, узкий специалист по канопам, вот меня и пригласили в эту экспедицию…

Монте закашлялся и жадно закурил.

– Крышка той канопы имела вид головы Кебехсенуфа – сокола, одного из четырех сыновей бога Хора. Я сам ее реставрировал, а после той варварской уборки пришлось все делать заново. А в свой кабинет я ее забрать не мог, места уже не было. Пытался договориться, чтобы канопу не трогали, но разве объяснишь!

– Да-да! – понимающе кивал его собеседник. – Разве ИМ можно что-нибудь объяснить! Женщины! Так вы говорите, сосуд для внутренностей? Удивительно… Знаете, я вам завидую. Вы путешествовали, делали великие открытия, а вот я вечно сижу на одном месте, порчу себе кровь из-за пустяков… Я служу в страховой компании «Вечность», а так как после войны страхование жизни пошло на убыль…