Конклав

Бедный исповедуемый, гордившийся славой безупречно исполнителя в этом убогом министерстве, имевший честь быть призванным в Рим на исповедь к папе, (свидание не состоялось из-за смерти понтифика) – как он все-таки невезуч, нет слов.

Попробовал вернуть к реальности напуганную душу капеллана, не отрицающего свое смущение ассоциацией пернатых с женщинами и боязнь за возможное впоследствии насилие. Кто знает – не случится ли увидеть, как Контарини однажды обнимет одну из этих куриц, чтобы реализовать правду своих ощущений. Какой шум поднимут тогда испугавшиеся птицы, к которым надо быть исключительно внимательными за то добро, что они делают для людей; они заслужили хорошее обращение. Как быть? Отнестись снисходительно к безумию секретаря, бояться увидеть его в последующие дни еще более расстроенным, спасать поставленный под угрозу этот блестящий ум, страшиться возможности потерять долгую и ставшую привычной жизнь вместе?… Как быть?

Победили лень, страх перемен и боязнь лишиться прекрасного товарища.

– Контарини, неужели вы не понимаете, что я тоже все это вижу? Думаете, я не замечаю их бесстыдное поведение? Думаете, не знаю, что их сюда привезли на самом деле для охоты на скорпионов, а не для искушения нас, бедных священников? И кроме того, мне самому необходимо огромное терпение, укрепление моего смирения с помощью молитвы, чтобы постараться избежать остаться только с ними, без вас. Бот увидите, мы выйдем из этой ситуации с честью: этот конклав в действительности напоминает экзамен героическим добродетелям нашей Церкви и ее министерств. Вы как участник должны принимать во внимание его привилегии на тех же правах, что и архиепископы. Напомню, что не только святые в Фивах, Пахомий[47] и Антоний Великий[48] подвергались дьяволом искушению в виде женщин, но и мы сегодня…

И давая отпущение грехов, он увидел, наконец, как медленно-медленно сходит с лица бедного капеллана неприятное выражение, увидел, как разглаживается его лицо, как он возвращается к привычному своему поведению и… уже смотрит на часы.

– Теперь давайте совершать святую мессу и будем просить Спасителя придать нам силы, чтобы прожить и этот день. Накладываю эпитимью: отдаете мне все сигареты и те, что спрятали тоже, и прочитайте десять раз Ave Maria во имя Божьей Матери.

– Да, Ваше Высокопреосвященство, но… эти… но сначала – можно я запру их в клетке?

– Поступайте, Контарини, как считайте нужным, однако я полагаю, что мы уже доказали себе силу наших душ, и что бы ни случилось, воспринимаем кур только как кур.

Он увидел, как его секретарь склонил голову и с яростью посмотрел на двух пернатых, продолжавших клевать невидимые крошки и продвигаться к столу кардинала.

В продолжение мессы Контарини вел себя, как всегда. Можно было предположить, что исповедь помогла ему избавиться от беспокоивших мыслей. Помог епископу одеться. Однако следующая фраза, которую произнес молодой монсиньор, кардинала насторожила – не так-то все просто и гладко получается.

– Во время мессы Заира и Зиновия вели себя хорошо. Никому не мешали и не выходили из своего угла.

Лучше поддержать его на этот раз, подумал Мальвецци, и ответил как бы безразлично:

– Не о чем говорить: дорогой Контарини, они вели себя хорошо, потому что знают как себя вести. Но теперь, ради Бога, пойдемте, – чувствую, что мы опаздываем.

Заира и Зиновия, и где только он мог найти такие имена?

За чашкой кофе с молоком Мальвецци размышлял: к кому могли относиться эти имена, вспомнил: Зиновия, может быть, второе имя королевы мятежного Рима Пальмиры. И вновь подумал об этой странности своего капеллана – есть ли еще время на выздоровление. Надо бы осторожненько поговорить с врачом, чтобы не допустить возможного ухудшения; как бы его секретарь не стал еще более беспокойным.

Целесообразность обращения к врачу пришла на память Этторе Мальвецци и позднее, когда он входил в Сиксинскую капеллу и обнаружил на одной из створок дверей объявление следующего содержания:

Заседания конклава вынуждено прерываются из-за срочной реставрации фресок Сикстинской капеллы. Соответственно, высокоуважаемые и высокопочтенные кардиналы, если капелла будет находиться в непригодном состоянии продолжительное время, в течение этого дня появиться сообщение о другом подходящем месте для следующих пленарных заседаний.

Владимиро Веронелли,

камерленг Святой Римской Церкви.