Конкурент

В общем, в течение пяти минут выяснилась страшенная тайна. Оказалось, что Миша рванул в Москву за кольцом. А Паша рванул за Мишей и за вторым кольцом, для Насти. А потом они приехали – с кольцами и цветами, как тюлени – и застали неприятную картину. После этих новостей Соне почему-то стало стыдно. Особенно стыдно ей стало, когда Настя, забыв о своей задаче, повисла у Паши на шее. Он предпринял несколько попыток ее от себя оторвать, но, как и в начале их отношений, ничего не помогло. Потому Паше пришлось срочно утаскивать Настю в комнату, чтобы там мириться без свидетелей.

Аня из-за спины тоже куда-то испарилась. И Соня, оставшись без обещанной поддержки, не растерялась и спокойно сказала:

– Может, уже поговорим?

Миша кивнул, и за кухонным столом все показалось уже не настолько важным, чтобы переживать. Он, конечно, вначале сильно разозлился, а когда понял, что происходило здесь, то немного вошел и в Сонино положение. А она уже улыбалась.

– Где кольцо-то?

– В машине, – Миша тоже теперь улыбался. – Примешь? Вот только я опять без цветов. Наверное, с третьей попытки получится идеально.

– Приму, – серьезно ответила Соня. – А идеально и не надо, Миш. Это даже хорошо, что мы оба неидеальные.

Все-таки произошедшее все еще его тревожило, потому что на этих словах Миша слабо поморщился и отвел взгляд.

– Сонь, скажи, что ты ничего к нему не испытываешь.

– К Кулагину? – удивилась она. – Испытываю. Застарелую неприязнь. Прости еще раз, что напилась до такого состояния. Но Никита тоже не особенно виноват, честно говоря – он нас тут сдерживал всех вместе, и вряд ли был трезвее.

Миша вдруг подался вперед и посмотрел на нее пристальнее:

– Хорошо, если так.

– О чем ты? – Соня действительно не понимала, зачем развозить конфликт еще сильнее.

– Ты называла его по имени. Знаешь… я, наверное, смог бы проигнорировать все остальное, но только не это. Называла, как будто это старая привычка. Ты даже во сне его ни с кем не путала, Сонь.

А вот об этом ей никто не соблаговолил рассказать. И как извиняться за то, что во сне бормочешь? От бессилия Соня начала злиться:

– Не знаю почему. Может, и старая привычка. А может, тебе просто показалось?

– Сколько вы встречались?

Соня опустила глаза в стол и призналась честно:

– Два года. Но по сути это ничего не меняет. Мы в самом деле за десять лет ни разу не виделись.

Миша встал и сказал тихо:

– Я не хочу с тобой ссориться, Сонь. Честное слово. Ни ревнивым идиотом, ни скандалистом быть не хочу. Но и тюленем тоже, как выражается Паша.

Соня тоже поднялась на ноги и нахмурилась:

– А это сейчас к чему?

– К тому, что ты постоянно врешь, когда речь заходит о Никите. Мы с тобой уедем в Прагу. Вместе. Возможно, там поженимся, или свадьбу сыграем позже. Заведем детей сразу или не будем спешить. Это уже все мелочи, которые мы решим. Вместе.

– Так и планируется…

Миша перебил:

– Но до того как мы уедем, подумай хорошенько. Кольцо пусть тоже полежит, не прокиснет. Я хочу, чтобы ты приняла одно-единственное решение, и чтобы в этом решении не было ни Кулагина, ни недомолвок. По-моему, все просто. И я сегодня же съеду на свою квартиру. Надеюсь, ты понимаешь. Это не расставание, Соня, это свободное пространство для тебя. Я могу представить, что проживу с тобой всю жизнь. Но и ты это должна представлять, то есть, как минимум, ничего не скрывать. Будь со мной, если хочешь быть. Но не трепи мне нервы, если в этом сомневаешься.

Соня сильно недооценила степень его обиды. И недомолвки, и ложь были, он полностью прав. И стоило просто шагнуть к нему и сказать: «А я уже не сомневаюсь!». Но что-то в его словах больно зацепило глубоко внутри, потому Соня сказала совсем другое:

– Знаешь, почему мы с Никитой расстались? Потому что он не держался за наши отношения. А я именно такая – мне нужен не мужчина, а каменная стена, которая не летит от каждого ветерка. И я только сейчас поняла, что воспроизвожу те же самые отношения, и никому из вас не нужна до такой степени, чтобы вы меня не хотели отпускать.

Миша сам не выдержал, шагнул к ней:

– Нет, это неправда!

Соня отступила:

– Тебе действительно лучше съехать, а нам обоим – хорошо подумать.

– Соня, – Миша заметно волновался. – Я не говорил, что ты мне не нужна!

– А не надо говорить. Надо поступать. Не разворачиваться вчера, а разбудить меня и потребовать объяснений. Не бежать после первой же серьезной ссоры, а сказать, что мы со всем разберемся. Потому что мы бы разобрались. Мне к черту не сдался твой Кулагин, и хоть ситуация некрасивая, но она бы со временем стерлась. Но тебе проще сбежать. Ох, прости, «дать свободное пространство, чтобы подумать». В моем придуманном мирке все должно быть не так!

– Сонь… я ведь как лучше хочу…

Из коридора раздался голос Никиты:

– Миш, ты там? Я извиниться хотел…

Его появление стало последней каплей. Миша побледнел и рванул мимо них на улицу.

Соня не собиралась ни психовать, ни обсуждать произошедшее. Она вскинула голову и посмотрела на Никиту прямо:

– Ты был прав. Это я неправильная.