Конкуренты

В кусок трубы колотил Прошка. Прошка повзрослевший и вытянувшийся. И, если Бобров по старой памяти по-прежнему называл его Прошкой, то, к примеру, труженики виноградников величали уклончиво Прокопом, то есть, имея в виду нечто среднее между Прошкой и Прокопосом. Прошка совершенно официально возглавлял у Боброва агентурную разведку и был наверно после Боброва и Сереги самым информированным человеком в поместье. Однако это нисколько не мешало ему быть пусть и рано повзрослевшим и начавшим играть во взрослые игры, но мальчишкой. И сейчас он с упоением колошматил по железяке, наслаждаясь издаваемым ею звоном, и с гордостью оглядывался по сторонам, видя, как сходится на пространство за стенами усадьбы, повинуясь сигналу, немаленькое население поместья.

– Ну, хватит уже, – поморщился рядом стоящий Бобров. – А то сейчас еще из города набегут.

Прошка ухмыльнулся и отпустил повисший на веревке железный штырь. Толпа собралась порядочная, а люди все подходили.

– Ладно, – сказал Бобров. – Не будем тянуть, – и кивнул Сереге, – Объявляй.

– Экспедиция! – заорал Серега. – Слушай меня! В колонну подвое становись! Женщины впереди!

В толпе произошло движение и из ее массы по одному, по два стали выделяться отдельные люди, которые пристраивались к стоящему у самых ворот Сереге. К Боброву подошли по-прежнему легкомысленно одетые Злата и Дригиса.

– А нам куда? – кокетливо спросила Дригиса.

– А вам сюда, – и Бобров указал на место рядом с собой. – Вам места уже определены, и бороться за них не надо.

– Мы с тобой эти, как их, привилегированные, – сказала Златка, и обе рассмеялись.

Бобров же остался серьезен. Он как раз давал последние наставления остающимся, словно за предыдущие несколько месяцев не смог этого сделать. Впрочем, и дядя Вася, и Андрей и Евстафий относились к этому сугубо по-деловому. Обстановка не то, чтобы была накалена, но и не расслабляла. Вован перед отходом сгонял в Пантикапей и привез два десятка рабов, которых сейчас усиленно откармливали, потому что после плена мужики были, прямо скажем, худоваты. Евстафий планировал поставить их в строй, тем самым компенсировав часть бойцов, уходящих с Бобровым. К приходящим из города наниматься на работу доверия ни у кого не было. Поэтому работников привозили в основном из Боспора и Малой Азии. Впрочем, слухи о поместье разошлись достаточно широко и сюда ехали охотно. Так что у Андрея проблем не должно было возникнуть.

Дядя Вася оставался за старшего. И по возрасту, и по положению. Никто не возражал назначению дяди Васи на пост преемника, тем более, что он был преемником номинальным, а основную скрипку играли Андрей с Евстафием. Дядя Вася словно бы был гарантом правил поместья и имел право суда и помилования. Ну а когда в поместье появлялся Смелков, он имел с дядей Васей одинаковое право. Вот такую сложную иерархию составил Бобров. Серега, попытавшись разобраться, сразу в ней запутался и прекратил это бесполезное, по его мнению, занятие.

Оформившаяся колонна, тем временем, уже выползла из ворот и молча шествовала к решетчатой башне пристани. Чувствовалось, что люди волновались. Только этим можно было объяснить их чуть ли не полное молчание. Хотя, как правило, наоборот, человек, волнуясь, становится очень говорливым. Но этот дефект с лихвой восполняла толпа провожающих, да так, что в воздухе стоял непрерывный гул.

Этот гул дошел даже до верхушки сторожевой башни и один из дежуривших там воинов высунулся между зубцами посмотреть.

– Глянь-ка, – окликнул он второго, который, пригревшись за ветром, уже стал подремывать. – У них там толпа какая-то.

Второй открыл один глаз. Идти, даже так недалеко, не хотелось.

– И что? – спросил он.

– Похоже на народное собрание. Там народу сотни три будет.

Колонна отъезжающих между тем достигла башни и так же по двое стала спускаться на пристань. А на пристани уже стоял мокрый и трясущийся Смелков и сердобольная Меланья обтирала его сухим куском полотна.

Посадка прошла организованно, потому что уже пару раз тренировались. Бобров все никак не мог расстаться с остающимися. Ему казалось, что как только он взойдет на борт, все в поместье тут же разрушится. Наконец угрозы Вована уйти без него достигли своей цели и Бобров, оглядываясь, поднялся по сходням.

– Отдать швартовы! – облегченно крикнул Вован.

Ветер был встречным. Поэтому от пирса корабли уходили к левому мысу и, пройдя метров сто, ворочали оверштаг и шли прямо на крайнюю херсонесскую башню. А уже от нее разворачивались в море, имея ветер с правого борта.

Остающиеся выстроились на обрыве и орали и махали руками. Те, которые спустились на пристань, тоже не молчали.

Так, под прощальные крики, корабли один за другим легли на курс к Босфору.

Оба воина стояли на башне, не обращая внимания на ветер.

– Похоже, куда-то поплыли, – сказал первый.

– А как ты догадался? – сыронизировал второй.