Конкурс красоты

“Ы-ы?” Вторая фигура все еще бежит, петляя, шатаясь в пятне света. Жмется к домам, ныряет в проем... Уткнувшись в тупик, выбегает снова. Уворачивается от арканов, визжит. И внезапно падает, дергаясь в сетях...

Старлаб заметил, что главными ловцами были два мотоциклиста, которых первоначально в стае не было. Именно они отлавливали всех — остальные лишь бестолково тыкали крюками и бросали в пустоту арканы. Но разглядеть их лучше Старлаб не мог — не мог долго смотреть назад, обзор заграждал крутящийся плащ, слепил свет фар... И факел — для чего нужен факел, когда все пространство впереди и так простреляно огнями фар?

Новая фигура бежала впереди, потом вдруг упала на колени, пытаясь сорвать с себя идиотскую маску... Обернувшись, Старлаб видел, как ее уже заталкивают в кузов. Постепенно все слилось в один повторяющийся кадр. Нелепая фигура с закрытым лицом, бегущая в желтом пятне. Аркан, крюк, сеть. Конвульсии, кузов...

Сделав вираж, мотоцикл остановился.

Это была та же площадь, с которой они сорвались, гогоча и потрясая крюками, часа два назад. Площадь позади дома-музея — огромная, бессмысленная, с пустой клумбой и парой карикатурных деревьев. Перед домом стояли Ученый секретарь, НС и еще несколько человек с одинаковыми лицами.

Старлаб слез с мотоцикла. Бросил факел в лужу.

— Поохотились? — спросил Ученый секретарь.

Красавцы закивали. Из мотороллеров раздавался нечленораздельный вой.

Старлаб молчал, покручивая кольцо на пальце.

— А вы нас расстроили, Старлаб, — продолжал Ученый секретарь. — Для чего вы испортили куклу? Ведь она просила от вас так немного! Неужели вы не могли быть хоть немного ласковее с ней?

Старлаб сжал губы.

— Вынесите! — крикнул Ученый секретарь.

Из открытой двери музея вышли две фигуры с большим футляром в руках. Футляр дергался и сдавленно стонал. Монна Лиза…

— Теперь вас ожидает смерть, — сказал Ученый секретарь и хлопнул в ладоши.

— Смерть! Смерть! — радостно зашумела за его спиной стая красавцев.

— Впрочем, — поднял руку Ученый секретарь, — вы можете выкупить себе жизнь, ведь у вас есть кольцо. Через минуту вы должны загадывать. Только запомните, никакого вреда вы нам принести не сможете, так что пожелайте себе жизни и верните кольцо в экспозицию.

На площади стало тихо. Только факел все еще шипел в луже, и в кузове мотороллеров кто-то отчаянно бил кулаками о железные стенки.

Ученый секретарь посмотрел на небо и произнес:

— Загадывайте!

Старлаб заметил, как из мотороллеров стали вытаскивать брыкавшихся сумасшедших. На них натягивали какие-то мешки.

— Что же вы молчите? Первое желание, которое может быть исполнено в течение одной минуты. Говорите! Или еще не придумали?

Старлаб улыбнулся и пожал плечами:

— Да нет, придумал.

— Загадай, чтобы тебя помиловали! — зашумели за спиной красавцы. — Ты нам нравишься, босс! Ты крутой, ты куклу убил! А потом загадай — чтобы мы куда-нибудь поехали, расслабились! И чтобы новые мотоциклы нам купили... Чтобы помиловали и отпустили, скажи…

Старлаб поднял руку с кольцом. Голоса замолкли.

— Мое первое желание… Я желаю, чтобы помиловали и отпустили… этих несчастных! Которых отловили во время стражи!

Площадь замерла. На мгновение. Как спиленное дерево, перед тем как рухнуть всей кроной, разбрызгивая листья и ветви. Остановились люди, выгружавшие пойманных из кузовов. Раскрыли рты красавцы. Улыбнулся, побледнев, НС.

Через секунду все это шумело, топало ногами, плевалось. Кто-то сзади резко пнул Старлаба и снова отбежал, всосавшись в толпу.

Наконец, Ученый секретарь поднял руку и шум начал смолкать.

— Что ж, доброта — хроническая болезнь, никогда не знаешь, когда наступит очередное обострение. У вас еще два желания, надеюсь, ими вы распорядитесь лучше. О, Богиня! Сколько раз я говорил — надо обучать людей, как правильно загадывать желания… Они же не умеют даже правильно желать! Их надо обучать этому, прямо со школы!

— Я пожелал, чтобы пленных помиловали и освободили! — повторил Старлаб.

— Да-да… Освободите сумасшедших!

Вот развязали первый мешок, содрали с лица маску и какой-то человек с бородкой, щурясь от прожекторов, начал бестолково размахивать руками: “Мы…

Мы — не Центр мира! Мы самая обычная провинция! Мандариновая, беспросветная провинция!..”

Хромая, поплелся куда-то по площади, продолжая выкрикивать.

Из следующего мешка вывалился человек в помятом белом халате: “Татуська! Сынок, не верь им, они идиота из меня хотели сделать... Я же не идиот, я ж твой отец! Ну помнишь, мы с матерью еще сидели, а ты на нас сквозь стеклышко глядел? А они меня — алкоголиком, а я только для украшения бутылку одну держал, чтобы тоска не жгла… Дай быстро обниму и побегу к твоей матери, может, теперь простит, змея… Дай, обниму!”