Конкурс Мэйл.Ру

Сатанист шел за мной, позади чуть ли не шаг-в-шаг. Пройдя сотни две метров, я остановился, не вынимая рук из карманов, повернулся к нему и спросил: «Простите, вам что-то от меня надо?». Впервые я видел его лицом-к-лицу. Нельзя сказать, чтобы физиономия его была без начатков интеллекта, родился он явно не дебилом. Но бритая голова, шестерки на лбу, водянистые тусклые глаза, кривая ухмылка, приклеенная к губам сигарета вызывали отвращение. Нормальный человек не должен вызывать такие чувства и я постарался погасить в себе неприязнь. В конце концов, я должен понимать, это — маска, бесовская личина, но все-таки какой-никакой — это человек. А значит, можно постараться найти с ним общий язык. Но сатанист искать общий язык явно не собирался. Он молча стоял и спокойно смотрел на меня холодным скользким взглядом. Я повернулся и пошел дальше, не ускоряя шаг, но страх опять начал пробираться в меня, и я молился о том, чтобы ничем не выдать своего беспокойства, незаметно выбирал маршрут по самым освещенным и многолюдным местам, пока не дошел до дома. У порога моего дома сатанист остановился, и внутрь заходить не пожелал, с облегчением я поднялся по лестнице, вошел в квартиру.

Дашка в напряженной позе сидела на табуретке с Цыпленком на руках в прихожей. Рядом, на гардеробе, стоял телефон. Длинноухий с ноутбуком сидел рядом с Дашкой, но не печатал. Все это было более чем необычно, и беспокойство мое возросло при одном взгляде на них. Как только я закрыл дверь, Дашка облегченно вздохнула, а Длинноухий радостно заулыбался. Пока меня не было, двое сатанистов целый час настойчиво трезвонили в дверь. Ну да, они же не знали, что Хиппа починил видеофоны… Сердце мое упало. Я не хотел думать о том, что могло случиться, если бы Дашка открыла дверь.

— Я смотрела новости, а тут они позвонили…

— Ты смотрела новости? И что там было? — спросил я.

— Столько всего вокруг происходит. И ты так странно себя ведешь, а я ничего не знаю, — начала оправдываться Дашка.

— Да ничего-ничего, что-нибудь необычное было в новостях?

— Нет, все то же, что и год назад, и два — никаких изменений.

— Про Интернет что-нибудь говорили? — вскользь заметил я, но Дашка тут же насторожилась. — А что такое с Интернетом?

— Подорожает, говорят… Не было ничего? Впрочем, не беспокойся, мне босс должен будет заплатить компенсацию, если это случится…

Мы поужинали. Я пошел перед сном проверить почту. Были письма от Хакера и Цыпочки. Я несказанно обрадовался тому, что Хакер ответил. Он писал, чтобы я не беспокоился, он вне всякого сомнения, примет меня и мою семью в Антарктиде, если это понадобится. Сетовал на холод, на то, что прозрачный купол, который недавно возвели над полярным селением, не настолько уж защищал от холода, как обещали поставщики, жаловался на трудности, на то, что кредиты с трудом выцарапываются из банков, на то, что ООН не слишком серьезно относится к Антарктическому государству, на то, что Штаты мечтают прибрать материк к рукам, не считаясь ни с чьим статусом. В конце следовал PS. «А кто такой SolaAvis, о котором ты упомянул?» — спрашивалось в приписке. Мне чуть дурно не сделалось. Или Хакер прикидывается, или кто-то из нас рухнул с дуба. Я не стал читать письмо Цыпочки, отложил на завтра, обойдется. Только глянул еще раз в рейтинг. У меня было 14 место, у SolaAvisa — 15, у Феи — 16. Цыпочка по-прежнему лидировала. Я почувствовал себя весьма и весьма обреченно, лег в постель, правило читать не стал, уже в кровати помолился «Отче наш» и «Богородице» и провалился в сон, даже не дождавшись Дашки.

ЧАСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

18 сентября. Воскресенье. 12 дней до завершения конкурса.

Проснулся — как выпал из небытия, резко, толчком, ни свет-ни заря. Глянул на часы — пять утра. Вскочил, встал перед иконами, почувствовал настоятельную потребность поблагодарить Бога за то, что живы, что сохранил, что глупая моя вчерашняя выходка не кончилась плохо ни для меня, ни для семьи. Накатил острый прилив благодарности — я вдруг понял то, что вчера не успел даже расчувствовать: мы все висели на волоске от гибели, всегда висели, но сейчас особенно — мы были беззащитны и слабы. И тем не менее, краем сознания, несмотря на то, что это было чистейшей воды безумие, я знал, что сейчас отправлюсь на Божественную Литургию. Мелькнула мысль, что на раннюю — безопасней. Сатанисты, возможно, еще спят или справляют свои адские службы. И ранняя — короче, много короче, чем поздняя. Я тихо собрался, написал Дашке записку, что ушел в храм, и, перекрестив по очереди каждого из своих, отправился в путь.