Конкурс на тот свет

— Что бы ты сделал, если бы сказали, что ты живешь последний день, и через сутки тебя не будет? — неожиданно спросила Наташа, заскрипев кроватью.

Их разделял стол, стоявший посередине комнаты. Тихон повернулся на бок и увидел, что под столом просматриваются очертания тела девушки. Она сейчас повернулась в его сторону и, наверное, тоже смотрела на него. Ее глаз не было видно, их загораживала ножка стола.

— Последний день? — переспросил Тихон, растерявшись от ощущения, что она сейчас видит его в одних трусах. — Совсем, совсем последний?

— Да! Что бы ты сделал?

Тихон задумался. Последний день — на экзамен можно не ходить, он больше не нужен. Конечно, надо сделать то, о чем так сладостно иногда снится по ночам, и чего он еще никогда не испытывал. Надо пойти к любимой девушке и с ней… Но у него нет любимой девушки. Вот Наташа, может, он ее любит? Она красивая, на нее приятно смотреть, ей хочется помогать, защищать и поступать так, чтобы понравиться. Но когда он сидел в подвале и в камере, он почему-то не вспоминал о ней. А говорят, что в трудную минуту вспоминаешь самых близких и любимых.

— А этот день, последний для всего мира, или только для меня? — уточнил Тихон.

— Только для тебя, — прошептала Наташа, и эти слова, прозвучавшие очень тихо, показались ему зловещими.

Если бы для всего мира, подумал Тихон, то все бы начали беситься, делать самое недозволенное. Он бы тоже мог в этом участвовать, но в том-то и дело, что он всегда интуитивно противился делать так, как все. Он стремился найти свой путь, особенное решение. Если бы весь мир бесился, то он, скорее всего, заперся бы в комнате и читал хорошие книжки: стихи Пушкина или рассказы Чехова.

А раз последний день предстоит только для него, и для других завтра ничего не изменится, то, как он может кого-то напрягать своими проблемами и желаниями!

— Тогда напился бы, чтобы заснуть и ничего не помнить, — пошутил Тихон, и вдруг серьезно добавил: — А перед этим пошел бы и сдал экзамен.

— А экзамен зачем? — недоумевала Наташа.

— А мне нравится решать задачи. Когда находишь решение действительно сложной задачи, то внутри все трепещет от радости. — Он подумал и добавил: — Правда, на экзамене сложных задач не будет.

— И это все? Больше никаких желаний?

«Что она имеет в виду? Может, это намек? Надо подойти к ней?» — терялся в догадках Заколов.

— Есть, конечно, одно желание, но, оно должно совпасть с желанием другого человека, — с трудом признался Тихон. В темноте, не видя глаз собеседника, легче говорить откровенно, но, произнеся эти слова, он стушевался и быстро затараторил: — Лучше забыть, что этот день последний. Надо жить как обычно. Будто ничего завтра не изменится. А ты, что бы ты делала?

— Я бы сделала себе модную прическу, как у певицы Мирей Матье. Давно хочу срезать этот школьный хвостик. Надоел! — Она ненадолго замолчала. — Нет, все не то. Прическу я и так сделаю, если поступлю в институт. Я хочу, чтобы в мой последний день все было красиво, — мечтательно произнесла она. — Представляешь, я — в самом красивом платье с красивой прической, красивая комната, красивая музыка, цветы, шампанское, красивый молодой человек, и чтобы он меня сильно любил…

Тихон тайно вздохнул. У него не было цветов и шампанского.

Когда дыхание Наташи стало ровным и тихим, Заколов осторожно подошел к ней.

Боже, как же прекрасна спящая девушка! Бархатные овалы закрытых век, уставшие ресницы, прилегшие на мягкую кожу щек, уткнувшийся в подушку носик, беззащитно полуоткрытые нежные губы и вытянутая тонкая шея. А еще, тихий аромат дыхания и обрисованные простыней изгибы расслабленного тела. Наташа спала с мягкой доверчивой улыбкой, и на лице отражался добрый девичий сон, в котором она мечтала о принце и счастье.

Тихон приоткрыл окно. Свежий воздух ворвался в душную комнату. Он посмотрел на часы — полтретьего ночи. Надо успеть вздремнуть перед экзаменом.

Глава 28. Салочки в реке

Жара к середине августа сделалась просто несусветной. Сухой раскаленный воздух душным тяжелым покрывалом придавил город. Казалось, что вверху образовался большой прозрачный купол, через который не проникало ни одно дуновение ветерка, зато солнечные лучи беспрепятственно пронзали его и беспощадно нагревали все, во что врезались со скоростью света. Ни единое облачко не мешало им, небосвод оставался равномерно голубым от края до края. Даже удлинившиеся ночи не приносили желанной прохлады. После захода солнца земля, как остывающая плита, долго отдавала накопленное тепло. И только под утро ощущалась некоторая свежесть, отдаленно напоминавшая прохладу.

Чтобы заснуть в душном общежитии ребята обливались водой и мочили простыни. Изнывающий от жары Борис, выросший в Москве с ее умеренным климатом, плескал воду прямо в кровать и плюхался в образовавшуюся лужу. Теперь главным было — постараться заснуть, пока не высыхала постель.