Конкурс убийц

И она снова расплакалась. Врач, искоса глянув на Гурова, заглянул в номер и сказал кому-то невидимому: «Мы поехали. Труповозку вызвали, через двадцать минут прибудет», — и быстрым шагом ушел в сторону лифта, возле которого уже стали собираться любопытные — горничные и жильцы с этажа.

Лев Иванович посмотрел вслед медику и только потом перевел взгляд на Кирьянову.

— Ольга Михайловна, расскажите мне все, что случилось, — попросил он.

— Я сама еще все плохо понимаю, — ответила женщина и провела рукой по бледному лбу. — Я словно нахожусь в каком-то страшном сне. Женя, красные от крови простыни, пистолет в моей сумочке…

Кирьянова говорила тихо, чуть покачиваясь, словно в трансе, и Гуров удивлялся, как она вообще еще стоит на ногах.

— Давайте-ка с вами пройдем в комнату. Вам нужно присесть. — Он взял Кирьянову за локоть и повел ее в ее номер. Та послушно, словно сомнамбула, шла и смотрела себе под ноги.

В номер их не пропустили. Дежуривший у дверей молодой оперативник сказал, что в комнатах работают криминалисты и входить пока что нельзя. Гуров понимающе кивнул и сказал:

— Передайте Илье Ильичу, что мы с Ольгой Михайловной будем в моем номере. Вас как зовут? — поинтересовался он на всякий случай.

— Андрей. Андрей Лемешев, — чуть ухмыльнувшись, представился тот и добавил: — Хорошо, передам.

Когда Лев Иванович привел Ольгу к себе в номер, Мария засуетилась, усадила Кирьянову в кресло и, сочувственно пожав ей руку, сказала:

— Поставлю варить кофе. У нас в номере есть и небольшая плита, и джезва, и кофейник.

Кирьянова посмотрела на Марию сначала непонимающе, а потом, слабо улыбнувшись, кивнула:

— Да, спасибо.

Мария тревожным взглядом посмотрела на мужа и отошла, оставив их с Ольгой вдвоем.

— Оля, Ольга Михайловна. — Лев Иванович сел напротив Кирьяновой и, чтобы привлечь ее внимание, склонился к ней и взял ее руку в свою. — Вы можете рассказать мне, что произошло сегодня утром?

— Я не знаю…

Передернув плечами так, словно ей вдруг стало зябко, Кирьянова посмотрела остановившимся взглядом куда-то мимо Гурова, за его спину. Лев Иванович оглянулся, но никого у себя за спиной не увидел.

— Давайте начнем со вчерашнего вечера, — предложил он. — Чем вы занимались с Евгением Петровичем после ужина?

— Пошли прогуляться, — бесцветным голосом ответила Ольга. — Сначала мы пошли к морю и прошлись по набережной, потом свернули на одну из улочек и набрели на какое-то кафе. Выпили мятного чаю. Женя любит мятный чай… Любил.

Она замолчала, судорожно всхлипнула, хотя глаза у нее были сухие, и продолжила:

— В номер мы вернулись около девяти часов.

— По дороге вас кто-то останавливал? Вы с кем-то разговаривали? — прервал ее Лев Иванович.

— На прогулке, на набережной, мы встретились с Игнатом Ивановичем Переделкиным. Это один из писателей. На самом деле он Иванов, а Переделкин — это его псевдоним. Он тоже прогуливался. Но с ним мы только поприветствовались и разошлись. Когда подошли к отелю, то встретили еще двух наших писателей — Ингу Корсун и Артура Павловича Слепакова. Они тоже откуда-то возвращались. Они у нас пара. Хотя и не муж и жена.

— Творческий тандем, — понимающе кивнул Гуров.

— Да, что-то вроде того, — подтвердила Кирьянова. — С ними мы перебросились парой слов. Просто потому, что вместе ехали в лифте. — Ольга нахмурилась, словно в раздумье, а потом нехотя призналась: — Женя со Слепаковым в контрах уже много лет.

— По причине чего? — поинтересовался Лев Иванович.

— Не важно. Это обычные писательские терки, каких немало в нашей среде, — снова нехотя отозвалась Кирьянова. — Знаете, как это бывает — один писатель завидует другому, считает себя лучше, талантливей, а своего оппонента интриганом и бездарью.

— Понятно, — только и сказал Гуров.

Он не стал углубляться в подробности и выяснять, кто из этих двух писателей мнил себя великим, а кого считали интриганом и бездарью. Судя по его наблюдениям за Кирьяновым и другими писателями, скорее всего — оба были хороши.

— Вечером кто-то к вам в номер заходил?

Ольга ответила не сразу. Она сидела, опустив голову, и словно бы раздумывала, как ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Потом вздохнула и сказала:

— Не знаю. По крайней мере, при мне никто не приходил. Но вечером в номере, вскоре после того, как мы вернулись, мы с Женей поссорились, и я ушла плавать в бассейне, на крышу, — призналась она. — Когда я вернулась, он был уже в постели и лежал, отвернувшись, ясно давая мне понять, что не хочет со мной разговаривать. Он очень обидчивый и все всегда принимает слишком близко к сердцу… Вернее, принимал…

Она снова не выдержала и, закрыв лицо ладонями, расплакалась.

Появилась Маша с кофе. Она вопросительно посмотрела на Льва Ивановича, но тот только дернул плечом, давая понять, что он тут ни при чем. Они дали Ольге выплакаться, Маша принесла ей стакан воды, накапав туда пустырника, и через пять минут все уже пили почти остывший кофе.