Конкурсное право. Практикум

Судом первой инстанции также установлено, что права Банка как залогодателя по 130 договорам залога, заключенным в обеспечение задолженности 65 заемщиков Группы № 2 в размере 68 481 255 000 рублей, были прекращены 06.08.2010 г., то есть менее чем за два месяца до отзыва у Банка лицензии (05.10.2010 г.), в результате заключения соглашений о расторжении, которые от имени Банка подписаны Илларионовой М.Е.

Исследовав доводы конкурсного управляющего, а также представленные в материалах дела протоколы допроса Илларионовой М.Е. по уголовному делу № 201/712005-11 от 14.12.2012 г., 12.04.2013 г. и 16.04.2013 г., суды сделали вывод о том, что Илларионова М. Е. совершила действия по расторжению указанных соглашений по прямому указанию Пугачева С.В.

Судами принято во внимание то обстоятельство, что показания Илларионовой М.Е. в части ее назначения Пугачевым С.В. соответствуют показаниям других руководителей Банка о практике согласования Пугачевым С.В. назначения должностных лиц в Банке (протоколы допроса Диденко АЛ. и Злобина А.С.), а в части проведения расторжения договоров залога – показаниям о личном контроле Пугачевым С.В. за проведением всех существенных сделок Банка (протоколы допроса Бури А.Г., Цветникова М.Ю. и Диденко А.А., а также отзыв и протокол допроса Диденко А.А.).

Между тем, суд первой инстанции, а при повторном рассмотрении – и суд апелляционной инстанции, пришли к выводу о том, что совершение указанных сделок Илларионовой М.Е. по указаниям Пугачева С.В. не было связано с исполнением заемщиками Группы № 2 обязательств перед Банком по кредитным договорам, не имело экономической целесообразности для Банка, преследовало целью прекращение прав Банка на акции как залогодержателя без какой-либо их равноценной замены и заведомо влекло невозможность возврата ссудной задолженности заемщиков Группы № 2 в общем размере 68 481 255 000 рублей.

Таким образом, суды сделали вывод о том, что банкротство Банка наступило в результате действий Пугачева С.В. по формированию в преддверии банкротства Банка необеспеченной ссудной задолженности технических заемщиков, которую составляют ссуды заемщиков Группы № 1, что причинило Банку ущерб в размере 56 537 420 000 рублей; действий Пугачева С.В. по формированию ссудной задолженности технических заемщиков в преддверии банкротства Банка, которую составляют ссуды заемщиков Группы № 2; и последующих совместных действий Пугачева С.В. и Илларионовой М.Е. по расторжению договоров залога в обеспечение ссудной задолженности технических заемщиков Группы № 2, что причинило Банку ущерб 68 481 255 000 рублей.

Доводы кассационной жалобы Пугачева С.В. о допущенных судами первой и апелляционной инстанций нарушениях, связанных со сбором, приобщением к материалам дела и оценкой доказательств, ссылки на то, что доказательства, которые легли в основу выводов судов об осуществлении Пугачевым С.В. контроля над деятельностью Банка, по различным причинам являются ненадлежащими, проверены судом кассационной инстанции и подлежат отклонению, поскольку основаны на неверном толковании норм права и по существу выражают несогласие заявителя кассационной жалобы с оценкой судами установленных по делу обстоятельств.

При этом суд кассационной инстанции отмечает, что указанные доводы, равно как и довод Пугачева С.В. о применении норм права при исчислении срока исковой давности, были предметом рассмотрения суда апелляционной инстанции и получили мотивированную оценку суда, с которой соглашается и суд кассационной инстанции.

Довод кассационной жалобы Пугачева С.В. о том, что вывод судов о наличии у первоначального протектора новозеландского траста права контролировать решения Банка является ошибочным, поскольку судами не применено законодательство Новой Зеландии, также был рассмотрен и отклонен судом апелляционной инстанции.

Суд апелляционной инстанции исходил из того, что контроль Пугачева С.В. над решениями, принимаемыми компанией «ОПК Траст Компани Лимитед», подтверждается выдержками из актов об учреждении траста, а также иными документами относительно новозеландского траста; в соответствии с выпиской из Акта об учреждении траста «Радонеж Траст» от 01.08.2008 г., договор доверительного управления был заключен 29.12.2003 г. с компанией «Радонеж Траст Компани Лимитед» (впоследствии – «ОПК Траст Компани Лимитед»), в доверительное управление которой были переданы акции всех компаний-нерезидентов.