Коннектография

После столетий кровопролитных войн децентрализационные процессы в Европе приобрели форму коммерческой географической сделки. Поскольку ЕС предлагает новым странам возможность присоединиться к более развитой инфраструктуре, децентрализация — это только первый шаг к чему-то большему. Евросоюз в этом смысле становится чем-то вроде гигантской Германии — рыхлой федерацией нескольких могущественных центров. Общий парламент в Страсбурге укрепляет позиции провинций стран-членов, одновременно ослаб­ляя позиции их столиц за счет передачи их функций органами власти в Брюсселе. Но Европа сумела объединиться в гигантское мультигосударственное сообщество только потому, что распадается на максимально возможное количество более мелких единиц, не имеющих иного выбора, кроме мирного сосуществования с соседями. Излишне говорить, что независимая Каталония или Шотландия смогут вступить в ЕС после выхода из состава Испании и Великобритании. Таким образом, весь Европейский союз — это своего рода доказательство того, что региональные движения за независимость отнюдь не антиподы широкого глобализма, а скорее один из основных путей к нему.

ГЛАВА 4

ОТ ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИ К ОБЪЕДИНЕНИЮ

ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА

Децентрализация стала универсальным явлением, обусловленным национальной идентичностью, урбанизацией, налоговой прозрачностью и прочими факторами. Не менее универсален и противоположный феномен — объединение, прокладывающий себе путь через связанность инфраструктуры, экономическую интеграцию, трудовую миграцию, политическое примирение и прочие фундаментальные тенденции. Децентрализация отвечает интересам местных националистов в краткосрочной перспективе, но приводит к объединению в долгосрочной. Процессы децентрализации/объединения — классическое воплощение закона диалектики в трактовке немецкого философа Гегеля: противоречие ведет вперед. Децентрализация/объединение — это способ консолидации мира при распаде. Объединение — исторический этап, идущий за политическим раздроблением. Через такую последовательность проходит каждый регион мира. В Европе XVIII века четыре великие державы включали множество более мелких княжеств. В XIX веке в постнаполеоновский Священный союз входило пять крупных держав, которые уравновешивали друг друга, что поддерживало относительную стабильность вплоть до Первой мировой вой­ны. После Второй мировой войны борьба империй за единоличное господство в Европе привела к их распаду на национальные государства. Сегодня в Европе насчитывается более сорока независимых государств, большая часть которых входит в состав единого наднационального образования — Европейский союз.

(Карты 15, 16, 17, 18, 19 к этой главе приведены на вклейке.)

Африка тоже развивается циклически: распад сменяется объединением. До колонизации европейцами в Африке находилось около двух десятков племенных королевств. К XIX веку весь континент контролировался всего пятью европейскими странами. После деколонизации на карте Африки появилось 54 суверенных государства. Но многие из них сегодня ищут пути и формы объединения, поэтому реальная функциональная карта континента насчитывает лишь четыре субрегиональные группы. Главы африканских государств объявили о планах создать на континенте зону свободной торговли.

До колонизации в Юго-Восточной Азии тоже доминировали несколько крупных местных империй, таких как Шривиджая на Суматре, Аютия в Таиланде и Кхмерское царство, затем Великобритания установила контроль над Южной Азией, а Франция и Дания основали колонии в Индокитае и Индонезии. Сегодня Юго-Восточная Азия разделена на дюжину отдельных стран, которые быстро интегрируются в инфраструктурном и институциональном отношении в единую ассоциацию АСЕАН, сходную по целям с ЕС.

В новой диалектике децентрализации/объединения каждый регион мира занимает свое место на шкале от яростного постколониального сепаратизма до коллективной функциональной интеграции. Геополитическая эволюция должна оцениваться по степени прогресса на пути к объединению. Сегодня Европа — самый интегрированный на наднациональном уровне регион с юридически признанными границами, в то время как Африка в некоторых сферах по-прежнему разобщена, а в некоторых — едина. В итоге все регионы мира придут к одинаковому финалу — функциональная география возобладает над политической, — даже если они изберут разные пути к этой цели.

Существуют два способа преобразования географической карты мира: эксклюзивный и инклюзивный. Нам больше знаком первый, при котором границы сдвигаются или демаркируются новые. Когда сепаратисты отбивают свою территорию, например Косово, Восточный Тимор или Южный Судан, на карте появляется новое государство, а его прежний суверен теряет часть территории. Если какое-либо государство, наоборот, каким-то образом присоединяет чужую территорию, как, например, сделала Россия с украинским Крымом или Южной Осетией, входившей в состав Грузии, то это тоже пример эксклюзивного преобразования карты мира.