Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн

Первым по-настоящему облегчил доспехи своих жандармов, преобразовав их в кирасир, Морис Нассауский (Оранский) во время Нидерландских войн (1566—1609 гг.).

В нидерландской армии катастрофически не хватало тяжёлых сильных лошадей, необходимых копейщикам-жандармам, кроме того, местность во Фландрии была холмистой, пересечённой множеством песчаных дюн и не годилась для атак тяжёлой конницы. Эти всадники были освобождены прежде всего от нижней части ножных лат и конской брони, уменьшился вес доспехов, а позже для них были отменены и копья. Так образовались первые кирасирские полки. Кирасиры стали вооружаться двумя пистолетами, и шпагой или палашом. Как и жандармские роты, кирасирские не были однородны в своём составе. Латники составляли первую шеренгу и фланги построения, остальные ряды по-прежнему были укомплектованы легковооружёнными аркебузерами, пистольерами и средневооружёнными кирасирами, имеющими более лёгкое снаряжение, чем воины первой шеренги (197, с. 200—201).

В это время впервые встречается термин «корнет» вместо «рота». Так стали называть подразделения различной численности — от 100 до 300 коней. Количество всадников зависело от степени их подготовки: чем лучше она была, тем меньше воинов составляло корнет, и наоборот.

Мориц принял новую тактику для своей кавалерии[125] — кирасир и рейтар.

Каждый корнет делился на два взвода, обученных действовать самостоятельно. При атаке испанских жандармов или немецких рейтар конники нидерландцев давали залп из пистолетов (первая шеренга), а затем, избегая лобового удара, корнет разделялся от середины и заезжал на фланг атакующей роты. Далее следовала двойная атака (197, с. 201).

* * *

В период XVI—XVII вв. были написаны несколько теоретических трактатов, так или иначе затрагивающих тактику и вооружение кавалерии. Кроме уже названных произведений Таванна и Де-ля-Ну был популярен трактат флорентийца Никколо Микиавелли (1469—1527), написанный им в конце XV — начале XVI вв.

Несмотря на популярность, работа Макиавелли является типичным образцом чисто теоретических рассуждений. Автор плохо представляет себе методы боя не только древних римлян и македонцев (68, с. 57—58), но и современных ему ландскнехтов и швейцарцев (68, с. 59). Он досконально изучил труды античных писателей, но, поскольку они сами часто допускали ошибки в рассуждениях (105, т. 2, с. 580— 582), то и трактат, основанный на таких сведениях, получился неубедительным. Его автор не понял сути любой тактики — каким образом должен действовать в строю каждый конкретный воин (68, с. 101).

Конницу Макиавелли ценил очень мало и отводил ей лишь вспомогательную роль:

«Думаю, что благодаря седлу с луком и стременами, которых раньше не знали, всадник в наше время крепче сидит на лошади, чем в древности. Вооружение его по-моему, тоже лучше, так что выдержать натиск современного эскадрона, обрушивающегося на противника всей тяжестью, труднее, чем было остановить античную конницу.

При всём том, я считаю, что не следует придавать конным войскам больше значения, чем это было в древности, потому что, как я уже говорил вам, они в наше время очень часто бывали позорно разбиты пехотой и всегда будут раз* биты, когда встретятся с пехотой, вооружённой и построенной по образцу, о котором я вам рассказывал».

«Поэтому я нахожу, что народы и цари, предпочитающие конницу пехоте, всегда будут слабыми и обречёнными, как мы это и видели в Италии наших дней, которую иноземцы могли разграбить, разорить и опустошить только потому, что она пренебрегала пешей милицией и вся её военная сила состояла из конницы.

Конница, конечно, нужна, но всё же это не первая, а вторая основа войска; она необходима и необычайно полезна для разведок, набегов и опустошения неприятельской страны, для внезапной тревоги и нападения на противника (который из-за этого должен всегда быть под ружьём) и для перерыва подвоза припасов. Когда же дело доходит до решительного полевого сражения, то есть до самого существа войны и цели, ради которой вообще создаются войска, конница годится больше для преследования разбитого противника, чем для других дел, и по своей силе, конечно, далеко отстаёт от пехоты» (68, с. 65—66).

Рис. 68. Западноевропейские аркебузер (на переднем плане) и кирасир-копейщик. Начало XVII в.

Макиавелли обосновывает своё негативное отношение к кавалерии тем, что она не могла выдержать атаки пехоты. Он не понимал, что конница ни в древности, ни в его время вовсе не предназначалась для лобовой схватки с пехотной фалангой или терцией. Разумеется, такие попытки были обречены на провал. Именно поэтому в качестве основной ударной силы он выдвигает пехоту: