Конноры и Хранители

Впрочем, как раз в этом не было ничего удивительного. Если для жителей Гаалосага покойная княгиня была прежде всего святой-защитницей, ценой своей жизни остановившая вторжение жестоких друидов, то в Немете, как и в других землях Западного Края, на драматические события девятилетней давности смотрели немного иначе, придавая наибольшее значение самому факту разгрома вражеского флота. Здесь Илону считали святой-воительницей и воспринимали её смерть, не как трагедию, а лишь как переход от земной жизни к небесной. Поэтому местные жители находили вполне естественным, что воинственная святая оказала помощь своему сыну, коль скоро правда была на его стороне. Точно так же думали многие простые воины — не только из армии победителей, но и из стана проигравших. Стэн собственными ушами слышал, как некоторые пленные на все лады проклинали своих предводителей, включая самозванного императора и поддержавших его князей, за то, что они имели глупость выступить против сына святой.

Возвращаясь во главе ликующего войска в Инсгвар, Стэн был угрюм и задумчив. Его соратники относили это на счёт усталости и огромного нервного напряжения, которому подвержен каждый военачальник, несущий всю полноту ответственности за исход сражения. Но дело было не только в усталости и нервном напряжении. Стэна угнетала мысль, что сегодня славы убивали своих же соотечественников — и всё из-за того, что их князья не могут мирно поделить между собой власть. Перед боем и в бою он старался не думать об этом, ему нельзя было сомневаться в своей правоте, ибо неуверенность вождя губительна для его подчинённых. Зато теперь Стэна одолевали мучительные сомнения. Он убеждал себя в том, что пролитая сегодня малая кровь позволит избежать большой крови в будущем, но это служило ему слабым утешением. В отличие от той самой большой крови, существовавшей лишь в мрачных прогнозах, малая кровь, что лилась сегодня, была реальна и осязаема, она лилась по его приказу...

С одержанной победой у Стэна лишь прибавилось хлопот. Ему предстояло сделать ещё много дел и решить много вопросов. Однако он чувствовал себя слишком уставшим и опустошённым, чтобы думать сейчас о делах и принимать какие-либо ответственные решения. А вдобавок ко всему, от интенсивного мысленного общения с Коннорами у него раскалывалась голова. Поэтому Стэн отложил большинство дел на утро следующего дня и рассмотрел только те вопросы, которые не терпели отлагательства. В частности, он отдал необходимые распоряжения насчёт раненных — и своих, и противника; велел сформировать похоронные команды и договориться с представителями инсгварского князя о месте и порядке захоронения погибших; а также велел позаботиться о пленных — это поручение он дал наиболее доверенным из своих помощников, так как не хотел допустить никакого издевательства над побеждёнными. Ну, и само собой разумеется, надо было обеспечить дармовой выпивкой солдат, проливавших за него свою кровь. Последний вопрос решился быстро: участвовавший в сражении княжич Предраг Инсгварский объявил, что поставит из княжеских погребов столько бочек вина, сколько потребуется, чтобы напоить всё войско. О плате он даже слушать не стал и с улыбкой заметил, что вся выпивка — за счёт его трусливого дяди. Стэн понял, что в будущем князю Анталу придётся туго. По возвращении он найдёт и город, и своего племянника уже не такими, какими оставил их на прошлой неделе. Подданные никогда не простят ему, что в критический момент он бросил их на произвол судьбы, а Предраг, почувствовавший вкус власти, но достаточно умный, чтобы свергать с престола дядю и тем самым разжигать междоусобицу, теперь заставит его плясать под свою дудку и, первым делом, вынудит при всём честном народе признать нерушимость традиционных прав наследования.

После торжественного въезда в город Стэн встретился с архиепископом Инсгварским, обсудил с ним некоторые детали завтрашнего богослужения в честь одержанной победы и договорился о выделении дополнительного числа священников для проведения обрядов погребения — он приказал хоронить всех павших, независимо на чьей стороне они сражались, с одинаковыми военными почестями.

Наконец, уладив все неотложные дела и лично убедившись, что Предраг сдержал своё обещание относительно раздачи выпивки, Стэн отправился в дом Ладислава Савича, где его с тревогой и нетерпением ожидала Алиса. Она знала, что Стэн цел и невредим, но всё равно волновалась, не совсем доверяя его бодрым мысленным рапортам, и успокоилась лишь тогда, когда увидела возлюбленного собственными глазами и не нашла на нём ни единой царапины.

Алиса жила в Инсгваре уже пятый день. Среди такого наплыва людей её появление в городе прошло незамеченным и не вызвало никаких толков. Ладислав Савич представил её знакомым, как свою дальнюю родственницу из Норланда; легенда о чужестранном происхождении Алисы понадобилась больше для того, чтобы объяснить её необычное имя, нежели акцент, который почти не чувствовался.