Конные варвары

- Орел! - Объявил он с уверенностью, которой не чувствовал. Он видел птицу, похожую на орла, высоко над вершинами гор.

- Сильный тотем, - сказал Шейнин. На него это явно произвело впечатление. Он посмотрел на мертвого воина и пнул его носком ноги. - У него были мороны, были шкуры. Женщина не может получить их.

Он подозрительно взглянул на Язона, ожидая ответа. Ответ получить было не трудно, женщины сами собственность, не могли иметь собственности. А добыча переходила к победителю. Но никто не мог обвинить в скупости Язона динАльта, пожертвовавшего несколькими второсортными моронами и подержанными шкурами.

- Конечно, они принадлежат тебе, Шейнин. Это справедливо. Я и не думал брать их, о нет! А ночью я побью эту женщину за ее поступок.

Ответ был правильный, и Шейнин принял добычу как должное. Он отвернулся и пошел, бросив через плечо:

- Он не был хорошим бойцом, если его смогла убить женщина. Но у него осталось два брата...

Это что-то означало, и Язон призадумался, пока толпа рассеивалась, забрав с собой мертвеца. Мета и Гриф закончили ставить камач и внесли внутрь все их добро. Язон сам внес сейф и послал Грифа подогнать поближе коз - убийство могло вызвать неприятности.

Они начались даже раньше, чем он ожидал. Послышались глухие удары и резкий крик снаружи. Язон бросился к выходной двери. Когда он выбежал, события были уже позади. С полдюжины, вероятно, родственников убитого, решили отомстить, напав на Грифа. Большинство из них были старше его. Они надеялись быстро справиться с ним и убежать. Но получилось совсем не так. Трое схватили его и хотели держать, пока остальные будут бить. Двое из этих троих, теперь без памяти лежали на земле - пиррянин ударил их головами друг об друга - третий, получив удар в пах, корчился от боли. Гриф коленом прижал к земле четвертого, в то же время намереваясь сломать ногу пятому, выворачивая ее за спину. Шестой пытался убежать, и Гриф уже достал нож, чтобы помешать этому.

- Оставь нож! - Крикнул Язон, помогая беглецу сильным пинком в зад. С нас и так довольно неприятностей от одного убийства.

Нахмурившись, лишенный удовольствия полной победы, Гриф издал воинственный крик и нажатием колена и рук извлек из своих противников стон. Потом он встал и презрительно смотрел, как они хромая, удирают с поля битвы: кроме быстро черневшего синяка под глазом и порванного рукава, у него самого не было никаких повреждений. Язон старался говорить спокойно, когда велел ему идти в камач, где Мета приложила к глазу мальчика холодный компресс.

Язон плотно закрыл входной клапан.

- Что ж, - сказал он, пожимая плечами, - никто не скажет, что первое впечатление от нас было слабым

8

- Хотя у них были огненные мечи,

Они умирали в бесчисленном количестве.

Тучи наших стрел поражали чужестранцев.

И гнали с наших пастбищ...

- Я говорю голосом Темучина, я, Аханк, его капитан, - произнес воин, отбрасывая в сторону клапан камача Шейнина.

Язон прервал свою балладу "О летающих чужестранцах" и медленно обернулся, чтобы увидеть того, кто вызывал желанный перерыв. Горло его пересохло, он устал, много раз повторяя одну и ту же песню. Его рассказ о поражении космических пришельцев был популярен в лагере.

Новоприбывший, несомненно, был офицером высокого ранга. Его нагрудник и шлем сверкали и не были иссечены, наоборот, на них сверкало несколько драгоценных камней. Он вошел прихрамывая, косолапо ставя ступни, и остановился перед Шейнином. Его рука лежала на рукояти меча.

- Чего хочет Темучин, - холодно спросил Шейнин, тоже положив руку на меч. Ему не понравились манеры новоприбывшего.

- Он хочет услышать жонглера по имени Язон. Тот должен явиться немедленно.

Глаза Шейнина превратились в узкие щелки.

- Сейчас он поет для меня. Когда кончит, пойдет к Темучину. Кончай песню, - сказал он, обернувшись к Язону.

Для вождя кочевников, все остальные вожди были равны, и его трудно было убедить в чем-либо. Темучин и его офицеры были достаточно опытны и знали, как убеждать.

Аханк резко свистнул и в камач ворвался взвод тяжеловооруженных воинов с натянутыми луками. Шейнина убедили.

- Я устал от этого хрипа, - заявил он, зевая и отворачиваясь. Сейчас я буду пить ачад с одной из моих женщин. Все уходите.

Язон вышел в сопровождении почетной охраны и направился к своему камачу. Офицер остановился и широкой ладонью ткнул его в грудь.

- Темучин будет слушать тебя сейчас. Иди туда.

- Убери руку, - сказал Язон тихо, так, чтобы не слышали ближайшие солдаты. - Я надену лучший костюм и натяну новую струну; одна из струн порвана.

- Иди туда, куда тебе приказывают, - громко сказал Аханк, оставив руку на прежнем месте и еще раз толкая Язона.

- Вначале мы зайдем в мой камач. Он совсем близко, - на этот раз Язон говорил также громко. В тоже самое время он перехватил руку офицера и сжал ее пальцы. В любом случае это болезненно, а его усиленные пиррянской гравитацией мускулы заставили офицера почувствовать, что у него отрываются пальцы. Офицер сморщился от боли и неуклюже потянулся левой рукой за мечом, потому что правая была по-прежнему сжата Язоном.