Коновницыны в России и в изгнании

Кярово. Жаркий летний день 1914 года. Белое облако лениво плывёт по голубому небу… Обед недавно закончился и все разошлись, кто куда. Отец перешел на веранду в свое любимое место, за маленьким столом, на котором стоял его серебряный подстаканник со стаканом крепкого чая. Его взгляд рассеянно устремился вдаль. Он курит и ждет почту. Наконец послышалось тарахтение тележки, и на дороге показалась лошадь Сероха – это молочница возвращается с почтой из города.

Я сижу с книгами в кабинете, в вольтеровском кресле, и вижу, как отцу принесли почту. Он открывает «Новое Время» и взволнованным голосом зовет мать: «В Сараево убит террористом сербского происхождения австрийский эрцгерцог, может вспыхнуть война». Я подумал, что это было бы очень интересно, и пошел рассказать об этом старшему брату Коле. Ему эта новость тоже понравилась. Было жарко и мы пошли купаться.

Когда солнце склонилось к западу и длинные лиловые тени легли на дороге, мы решили проехаться верхом. Коля оседлал Мальчика, а я – своего Барса. Полкан, наш любимец – ирландский сеттер, бежал впереди с радостным лаем, от него не отставали Дик и Отрада.

Выезжаем рысью на аллею… Навстречу из деревни едут верхом парни и девки на ночное, в лес. Звенят бубенцы на лошадях, и далеко разносится крестьянская песнь:

Пожалей душа моя желанная
Молодецкого плеча…

Проезжаем деревню и пускаем лошадей в галоп, а потом в карьер. Только свистит ветер в ушах… Вот хорошо, если бы война была в наших краях, мы здесь знаем каждую тропинку. Возвращаемся домой шагом с военными песнями: «Скачут, поют юнкера гвардейской школы, бубны, тарелки, литавры звенят…»

Около конюшни оставляем лошадей Игнату и идём в столовую ужинать. По дороге решаем завтра рано утром идти в лес на тетеревов.

Старшая сестра Наташа, Таня, гувернантка Анна Германовна и младший брат Шура недавно вернулись из леса: они ходили за грибами и принесли полные корзины. В этом году особенно много грибов.

Абажур висячей лампы бросает яркий свет на накрытый стол.

За ужином обсуждаются события; отец рассказывает подробности.

Коля доволен, если начнется война, он в ней может участвовать, хотя при современной военной технике она может и не продлится более чем 3 или 4 месяца. В таком случае он пойдет добровольцем, а офицерские погоны заслужит на войне.

Решено завтра всей семьей ехать в Колодье, к соседям. Отец хочет повидать адмирала Сарычева. Сейчас там гостят фон Бок, подруги сестер и гимназист, приятель Шуры. У них постоянно бывают соседи из Казино, оно очень близко от Колодья. Наверно будет Владислав Мечеславович, он отлично и охотно играет на рояле. Его любимые композиторы Шопен и Лист. Наверно там будет и Стася. Коля к ней, кажется, неравнодушен. У нее красивый профиль, нежный цвет лица и большие серые глаза.

Дни бегут. В беззаботную жизнь полную деревенских радостей врывается вихрь грозовой тучи политических событий. Газеты приносят каждый день что-нибудь новое. Австрия предъявила Сербии позорный для нее ультиматум. Сербия просит защиты у России. Россия не могла оставаться равнодушной к ее судьбе и объявила частичную мобилизацию. Германия объявила мобилизацию. Общая мобилизация. Война.

Газеты сообщают, что: двадцатого июля огромная толпа собралась в Петербурге, на площади перед Зимнем Дворцом, а в Николаевском зале дворца было совершено молебствие в присутствии Государя. Молебствие совершал духовник Государя. Зал был наполнен генералами, офицерами гвардии и армии, а также государственными сановниками и придворными дамами.

После молебна священник прочел Манифест по случаю объявления войны, а затем Государь произнес звонким и мягким голосом: «Со спокойствием и достоинством встретила наша Великая Матушка Русь известие об объявлении войны. Убежден, что таким же чувством спокойствия мы доведем войну, какая бы она не была, до конца. Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей. И к вам, собранным здесь представителям дорогих мне войск Гвардии и Петербургского военного округа и в Вашем лице обращаюсь ко всей единородной, единодушной, крепкой, как стена гранитная, армии моей и благословляю ее на труд ратный». Государь перекрестился, а все присутствующие преклонили колена. Многие плакали. Раздались слова молитвы: «Спаси, Господи, люди Твоя», а затем – слова народного гимна.

Государь вышел на балкон. При появлении Царя все, как один, сняли шапки и стали на колени, и стотысячная толпа пропела: «Боже Царя храни…» После этого грянуло могучее «ура». У Государя на глазах появились слезы.

Первый транспорт с мобилизованными из нашего уезда отправляется на войну. Мы провожаем их на вокзале. Все работы в этот день отменены. Отец идет с крестьянами крестным ходом в город. Священник в облачении, певчие, хоругви, иконы «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое. Победу…»

На месте погрузки отслужили молебен. Сделали сбор в пользу семей мобилизованных.