Конрад, или ребёнок из консервной банки

Господин Эгон побледнел. Еще сильнее, чем Конрад от непристойных песенок. Госпожа Бартолотти почувствовала, что ему надо объяснить. Но не хотела ничего объяснять перед мальчиком, поэтому сказала:

— Конрад, лапочка моя, наверно, по телевизору показывают детскую программу.

— Вот хорошо! — сказал мальчик и резво побежал в гостиную.

Госпожа Бартолотти крикнула ему вслед:

— Сначала вытащи верхнюю кнопку, потом нажми третью снизу, затем…

— Спасибо, я знаю! — крикнул Конрад из гостиной. — Нас учили пользоваться телевизором!

Госпожа Бартолотти пошла с гостем на кухню, дала ему сигару, другую взяла себе, поставила воду для кофе и начала рассказывать о своем приключении. Когда вода закипела, она закончила рассказ, но даже когда она разлила кофе в чашки, господин Эгон еще не поверил ее словам. Убедила она его только тогда, когда показала пустую банку, пустой пакетик из-под питательного раствора, документы и письмо.

— Какая скверная история, — сказал господин Эгон. — Очень скверная.

Госпожа Бартолотти кивнула. И ее гость внимательно смотрел на черные блестящие носы своих лакированных туфель.

— Вы все тут? — послышался в гостиной голос из телевизора.

— Да-а, — нерешительно произнес Конрад, и по меньшей мере сто детских голосов в телевизионной студии крикнуло: — Да-а!

Господин Эгон по-прежнему не сводил глаз со своих туфель.

— Скажи же еще что-нибудь, Эгончик, — попросила госпожа Бартолотти.

— Отошли его назад, — тихо произнес господин Эгон.

— Как тебе не стыдно! — сказала госпожа Бартолотти еще тише, схватила его за руку, вытащила из кресла и повела через кухню и прихожую к дверям гостиной. — Посмотри, — прошептала она.

Господин Эгон заглянул в гостиную и увидел на экране пластмассового крокодила с зеленой чешуей, красными блестящими глазами и синим хвостом, который подкрадывался к невинному, беззаботному мальчику в красной шапочке. У мальчика была деревянная голова.

А на стуле перед телевизором господин Эгон увидел Конрада в голубой шапочке с золотым колокольчиком. Глаза у него были широко распахнуты, рот раскрыт, уши красные, как свекла, русые волосы, которые выбились из-под шапочки, взлохмачены, а указательный палец правой руки прижат к кончику носа. Необычайно красивый, милый, беззащитный ребенок.

— Ну? — спросила госпожа Бартолотти.

— Нет, — пробормотал господин Эгон и сокрушенно покачал головой, — Этого мальчика нельзя отсылать назад!

— Конечно же! — произнесла госпожа Бартолотти.

На экране мальчик с деревянной головой в красной шапочке, который оказался не таким беззаботным, убил пластмассового крокодила и сто детей в студии заверещали, как обезьяны. Конрад убрал палец от носа и сказал:

— Бедный крокодил, бедненький, как мне тебя жалко!

Потом поднялся и выключил телевизор. Еще не успел крокодил выпрямить все четыре лапы, как изображение исчезло.

— Тебе такое не нравится? — спросил господин Эгон. (Он в детстве тоже не любил таких представлений).

— Надо сочувствовать животным! — ответил Конрад.

— Но это же Крокодил, Конрад! — воскликнул госпожа Бартолотти. — Крокодил — плохое животное, он ест людей со всеми косточками и потрохами!

— Этот крокодил в телевизоре хотел только спать, — возразил Конрад. — А этот в красной шапочке разбудил его, потому что вопил во все горло.

— Но ведь крокодил подло подошел сзади! — воскликнула госпожа Бартолотти. (Она в детстве очень любила такие представления).

— По-моему, животные не знают, что означает подло подойти сзади, — сказал Конрад.

— Да, но… — пробормотала госпожа Бартолотти.

— По местности, где живут хищные звери, этот, в красной шапочке, вообще должен ездить только в закрытой машине, — сказал Конрад. — Так намного безопаснее и для крокодила, и для него самого.

— Да, но… — снова пробормотала господин Бартолотти.

— Никаких «но»! — воскликнул господин Эгон, и в голосе его зазвенела бурная радость. — Ни каких «но»! Мальчик правду говорит! Вообще он, для своего возраста, необыкновенно умен!

Господин Эгон смотрел на Конрада с большой благосклонностью. Раньше он никогда не смотрел на детей с большой благосклонностью, не смотрел даже просто с благосклонностью.

Но благосклонность переросла в восторг, когда мальчик спросил:

— Скажите, пожалуйста, а не пора ли уже идти спать?

— Ты устал? — спросила госпожа Бартолотти.

— Дело не в этом, — ответил Конрад. — Дети редко бывают уставшими, когда им пора идти спать.

О том, когда детям надо идти спать, госпожа Бартолотти знала так же плохо, как и о том, когда им можно есть мороженое. Она лишь помнила, что ребенком вопила, как сумасшедшая, когда её посылали спать, а потом долго всхлипывала в постели. Поэтому сказала Конраду:

— Сиди, сколько тебе захочется. Ты сам заметишь, когда захочешь спать! — На этом слове госпожа Бартолотти вспомнила, что детская кровать, которую она купила, еще не привезли, и добавила: — С тобой все ясно. Ты пойдешь спать, когда привезут кровать.

И Конрад согласился на это.

Конраду до сих пор не хотелось спать по-настоящему.

— Может, съешь конфет? — спросила госпожа Бартолотти.

— Сладости вечером, перед сном, очень-очень вредны, — ответил он.