Консервативные концепции земского самоуправления (1864–1905 гг.)

Наиболее подробное и научное обоснование славянофильской теории находится в работе И.Д. Беляева, написанной по поручению другого известного славянофильского мыслителя Ю.Ф. Самарина. И.Д. Беляев писал: «Новгородский мир, приглашая Варяжских князей, естественно желал сохранить неприкосновенными все свои старые порядки, и имел в виду при помощи приглашенной княжеской власти только прекратить междоусобия и сохранить свой союз или мир от распадения». Он особо подчеркивает тот факт, что приглашенным князьям даже не разрешали жить в самом городе, в Новгороде, так как там было «гнездо славянства и главного народного веча, выражавшего верховную власть народа». Князья с их дружинниками жили в пригороде160.

По мнению И.Д. Беляева, скандинавские князья не поменяли свой облик, не «ославянились», в то время как славянские племена не приняли «образ жизни и общественный строй Скандинавов» и не отказались «от всей своей прежней жизни». И, несмотря на то, что «в княжую дружину стала уже поступать вольница и из Славян и разных финских племен», княжеская варяжская дружина и земская община представляли собой два разных мира161. В славянофильских текстах «туземная» славянская общинная земская жизнь противопоставляется жизни русских князей и дружинников, то есть началу государственному162.

Так, в представлении А.С. Хомякова, земская община, «покоясь на старине и предании», жила традицией, гармонией и внутренним единством, в то время как государственное начало, не имея в себе органического единства и жизни, искало внешние формы во всяких иноземных веяниях163.

Долгое время земские и государственные структуры существовали почти параллельно. По утверждению И.Д. Беляева, в земские выборы не вмешивались «ни князь, ни его служители и не имели права вмешиваться; это было дело чисто одной земщины, и притом дело искони ей принадлежавшее, вытекшее из самой жизни Русского общества, а не дарованное князем»164.

Выборному от земств князь не мог отказать в должности, а «обида» земских выборных властей в сильной земщине «никогда не сходила даром ни князю, ни его слугам»165. В подтверждение этого утверждения, он приводит в пример ряд убийств должностных лиц, совершенных «земцами». Так в XII-XIII вв. были убиты тысяцкие Иван Андреевич и Матвей Андреевич в Рязани, тысяцкий Андрей Глебович в Белгороде, а галичане «избили любимых дружинников своего князя Ярослава, Чагрову чадь». В заключение славянофильский историк приходит к выводу о том, что «земщина во всех городах Руси твердо стояла за свои права»166.

И все-таки, по общему мнению славянофилов, конфликты не сделались основой русской государственности. В представлении К.С.Аксакова в России не было ни западной демократии, ни западной аристократии167. Мыслитель подчеркивал именно русский союз «земли» и «власти», а не противостояние, «как это было у других народов»168. По мнению другого славянофила И.В. Киреевского, начала Древней Руси так же были отличны от оснований государственности европейской, так как «там государственность из насилий завоевания», а в России «из естественного развития народного быта»169.

Противопоставление и единство «земли» (земщины, земского самоуправления) и «власти» (дружины, князя, государства) легли в основу славянофильской концепции происхождения русской государственности. По утверждению И.Д. Беляева, разделение самоуправляющейся «земщины» и княжеской власти остается и после татарского нашествия, так как татарская перепись населения, смешавшая формально дружину с земщиной не смогла изменить того обстоятельства, что в действительности земский мир жил своей жизнью в отличие от княжеской дружины. В подтверждение данного тезиса И.Д. Беляев пишет о том, что «дружинники, бояре и слуги и во время владычества Татар не утеряли еще своего старинного права свободного перехода от одного князя к другому»170.

Возвышение Москвы так же не привело к резкой перемене отношений земли и власти, так как изменения совершались не насилием, а «естественным требованием жизни». Особое значение приобретает земщина со времен правления Ивана IV. А. С. Хомяков, рассматривая порядок введения выборных должностей в Московского государстве, подчеркивает, что именно при первом русском царе вводится «земская исправа». Таким образом, мыслитель прослеживает связь вечевых традиций Новгорода и Пскова с новой московской системой выборных должностей. По мнению И.Д. Беляева, Иван Грозный не только установил местное самоуправление, но и заявил о прямой связи царя и народа через Земский собор171.

Серьезным ударом по земскому самоуправлению стало издание Соборного Уложения 1649 года, в котором ни одна статья не обеспечивала юридически значение земщины в государственных делах. И даже при решении судебных вопросов выборные от общества старосты и целовальники со своим земским дьяком больше не присутствовали, в то время как суд был «предоставлен решительно одним воеводам и приказным людям»172.