Консервативный вызов русской культуры - Русский лик

Сейчас же с помощью всей космополитической системы средств массовой информации "Наш современник" хотят загнать в некую резервацию, в отстойник для замшелых патриотов. А всей господствующей культуре навязать новое антинациональное, антигосударственное мышление. И надо сказать, что с помощью нынешних руководителей государства им эта антинациональная линия во многом удается. Все нынешние премии, от "Триумфов" до Букеров, никогда не будут предложены ни Владимиру Личутину, ни Александру Проханову, ни Леониду Бородину - трем ведущим прозаикам журнала "Наш современник". Скажем, я считаю лучшей публикацией 1996 года новую повесть Леонида Бородина "Царица смуты". Ни Пелевин со своим Чапаевым, ни Улицкая, ни тем более Виктор Ерофеев и рядом не стояли... Но сомневаюсь, чтобы хоть один из участников нынешних премиальных комитетов всерьез заинтересовался этой повестью, а тем более присудил ей премию. По мнению разных букеристов, все интересное в литературе творится якобы за пределами журнала "Наш современник". Пропагандируются лишь различные русскоязычные журналы типа "Знамени". Есть ли кризис в русской литературе на самом деле? Какие новые имена появились в "Нашем современнике"?

С. К. Здесь речь может идти и о новых именах в литературе, и о новых авторах для журнала. Не случайно одним из главных новых авторов и даже новым членом редколлегии стал популярный прозаик, ректор Литературного института Сергей Есин. Он - тонкий ироничный писатель интеллектуального склада. Пишет только об интеллигенции. Но каким-то инстинктом художника он почувствовал, что его идеи все-таки будут ближе читателю "Нашего современника". Его осмысление августовской революции, осмысление событий 1993 года заинтересовали самого широкого читателя. Если говорить о более молодых писателях, которых, кстати, наши оппоненты открывают сейчас пачками, но так же быстро и забывают о них, то нам такие открытия краткосрочные не нужны. Зато наиболее серьезные писатели нового поколения все чаще публикуются на наших страницах. Я знаю двух прозаиков, которые, на мой взгляд, наиболее талантливы из поколения новых сорокалетних. Это главная надежда нашей литературы. Прежде всего, это Юрий Козлов, чьим "Геополитическим романсом", опубликованным в нашем журнале, заинтересовались все любители литературы. Это настолько художественно значимая вещь, настолько стилистически отшлифована, что не заметить ее просто было невозможно. Назову и Александра Сегеня. Он работает в нашем журнале, но я его похвалю не за его работу в отделе прозы, а за его собственную прозу. Даже наши идейные противники сквозь зубы, но признают силу его последних романов. Есть уже такое крепкое имя в русской литературе - Александр Сегень. У него нет букеровских премий, но это неважно. Не премии определяют, особенно сегодня, истинную значимость писателя. У того же Личутина нет, по-моему, ни одной общероссийской премии. А кого рядом с ним поставить можно? Сейчас премии дает любой Газпром, любой заграничный банк. Естественно, нашим писателям, русским талантам, на эти премии рассчитывать нечего.

Главный наш прозаик в последние годы - это, конечно, Владимир Личутин. Роман "Раскол", в наше время исследующий противоречия в русском обществе, которые привели к религиозному и общественному расколу, анализирующий в образной форме судьбу России, - это большая удача и журнала, и автора. Это один из крупнейших писателей нашего времени. Так что, несмотря на все общественные кризисы, и сегодня русская литература является, на мой взгляд, лучшей в мире. Даже если совсем закроется наше машиностроение, наше самолетостроение, русская литература останется, потому что русский человек не творить не может. Западная интеллигенция давно лишена творческой энергии. Они приняли как аксиому, что история кончилась. А мы по-прежнему живем в истории и делаем ее. Мы поэтому и разбираемся в истории былой, чтобы понять новую историю.

В. Б. Станислав, хочу задать три вопроса, конкретных и по-своему острых для тебя.

Первое. Есть ли произведения, которые побывали в твоем журнале и были отклонены, о чем ты сейчас остро сожалеешь? Скажем, у нас в газете я бы назвал ряд интереснейших материалов, которые по тем или иным причинам не были у нас опубликованы и вышли в других изданиях. И я искренне переживаю, что не смог их напечатать. Есть ли у тебя такие сожаления - переживания? Случалось ли, что принес тебе роман или повесть Андрей Битов или Олег Павлов, Владимир Богомолов или Алексей Варламов, Георгий Владимов или Дмитрий Балашов и ты не смог опубликовать, а потом волосы на себе рвал?

С. К. Знаешь что, Володя, таких крупных, катастрофических ошибок за это время в редакции не было...