Консьерж

Киллиан уже подошел к двери, но, прежде чем выйти, обернулся:

— Я бы вам порекомендовал в следующий раз положить его ненадолго в холодильник. — Лицо соседки стало раздраженным. Киллиан поставил полупустую бутылку на столешницу. — Пиво теплое… Честно говоря, пить невозможно.

Рабочие мгновенно освободились от чар красавицы.

— Точно, — сказал один, а второй, вслед за консьержем, поставил бутылку.

Хозяйка лишилась дара речи.

Домом уже занялись уборщицы, и Киллиан столкнулся с одной из них, когда поднимался в квартиру Лоренцо. В 19:10 они с Алессандро начали заниматься, как обычно, за закрытой дверью.

Мальчишка пристально смотрел на Киллиана, пока тот надевал на него носки, помогал встать у кровати и найти равновесие.

— Поехали. — Киллиан уже отошел к окну. — Правая нога. — Мальчик не пошевелился. — Алессандро, правая нога! — Никакой реакции. — Только не говори, что ты оглох, это было бы чересчур, — поддразнил его Киллиан.

Алессандро не двигался. Они смотрели друг на друга. Взгляд мальчика был прикован к глазам консьержа.

— Ты не хочешь идти, пока я не расскажу, для чего взял компьютер?

Алессандро приподнял верхнюю губу; эта гримаса была наиболее близка к улыбке из всех возможных и на их тайном языке означала «да».

— Ты становишься большим сплетником, чем твоя мать! Хорошо. Знаешь, что такое «Фейсбук»? — Алессандро прикрыл глаза. — Что, правда не знаешь? Это социальная сеть, сайт, где вешают свои фотки и пишут о себе, а потом ищут бывших девушек, старых друзей, одноклассников… Понятно?

Алессандро приподнял верхнюю губу и издал какой-то нечленораздельный гортанный звук.

— Хорошо, по крайней мере, мозг у тебя нормально работает. Теперь, пожалуйста, сделай этот долгожданный шаг.

Алессандро медленно подвинул правую ногу.

— Отлично, — продолжая подбадривать мальчика, Киллиан, подняв раму, приоткрыл окно. — С сегодняшнего дня я — подруга Клары из ее юности. Меня зовут Мария Аурелия. Я вернулась в Мехико, и мне есть что рассказать подруге моей юности. Левая нога.

Левая давалась труднее. Алессандро сжал зубы от боли, застонал и продвинул ногу вперед не больше чем на два сантиметра. Он сделал огромное усилие, на лице застыла маска страдания.

— Прости, я отвлекся и не видел. Можешь повторить? — пошутил Киллиан.

Алессандро не пошевелился.

— Давай, Але, попробуй.

Никакой реакции.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал? Больше нечего, — пытался объяснить Киллиан.

Но Алессандро не собирался двигаться, пока консьерж не продолжит свою исповедь.

— Слушай, реабилитация нужна тебе, а не мне! — запротестовал он.

Но оба знали, что это не так. Киллиану нравилось откровенничать с Алессандро.

— Я не собираюсь делать ничего сверхъестественного. Просто напишу ей длинное сообщение, очень личное. Это нормально, когда люди пятнадцать лет не виделись, правда же? Посмотрим, может быть, старой подруге она расскажет что-то, что позволит мне ближе узнать ее.

Алессандро сделал шаг правой ногой. Киллиан рассказывал, как продвигаются его отношения с соседкой из квартиры 8А.

— Я о ней думаю каждую секунду. Просто не идет из головы ни она, ни ее проклятая улыбка. Левая нога.

С усилием, собрав в кулак всю свою волю, Алессандро подвинул ногу. Это было скорее движение в сторону, чем вперед, но Киллиан не обратил внимания.

— Я не остановлюсь, пока не сотру эту проклятую улыбку с ее лица, Але. Я сумею это сделать! А ты сумеешь добраться до окна.

Алессандро подвинул правую ногу. С начала тренировки он не прошел и полуметра и уже очень устал.

— Главное — не спешить. Чтобы ударить в самое больное место, я должен хорошо ее изучить.

Не дожидаясь просьбы Киллиана, мальчик подвинул левую ногу на пару сантиметров вперед.

— Ты ведь еще не устал?

Алессандро издал гортанный звук и приподнял верхнюю губу, но в этот раз гримаса нисколько не походила на улыбку. Киллиан притворился, что не понял:

— Давай еще шаг.

Алессандро сделал движение головой в сторону кровати, показывая, что хочет лечь. Силы иссякли, он нетвердо стоял на ногах.

— Еще один шаг, Алессандро.

Раздался жалобный стон; мальчишка чуть не падал. Собственная беспомощность, неспособность противостоять настойчивости Киллиана раздражали его так, что у него буквально закипала кровь. Но консьерж, равнодушный к просьбе, спокойно стоял у окна.

— Ты что, описался? Мамочку позвать? Ты это хочешь сказать?

В глазах Алессандро отчаяние сменялось злобой.

— Хочешь поплакать? Не стесняйся меня.

Ноги Алессандро задрожали. Он действительно заплакал, против своей воли, и это еще сильнее его разозлило.

— Вот бы Клару было так легко довести до слез… Не представляешь, как мне хочется, чтобы она плакала столько же, сколько сейчас смеется.

Алессандро больше не мог этого терпеть. В приступе гнева он сделал три шага подряд: правой ногой, левой, правой. Киллиан сразу замолчал.

Через мгновение Алессандро рухнул на пол. Он ударился головой о ножку стула и лежал на полу лицом вниз, без движения, не способный напрячь ни одну мышцу.

— Я знал, что ты притворяешься! Ты можешь ходить, я так и знал! — кричал Киллиан, помогая мальчишке, которого покинули силы, перевернуться.