Конский волос

Тут он очаровательно улыбнулся, в первую очередь, адресовав улыбку Таисии Игнатьевне.

Старушка была тронута.

«Какой приятный молодой человек и преданный друг», – с одобрением подумала она.

Терентьевы и Авдеева уже заждались их.

– Ну что, – нетерпеливо спросила журналистка. – Было совершено преступление?

– Все говорит за то, что это несчастный случай, – вздохнул Макушкин. – Но тем не менее, я на распутье. Чутье подсказывает мне, что здесь, что-то не так, как-то уж очень быстро все произошло, и о камень он тут же ударился, – Господи! – хлопнул себя по лбу следователь. – Я и забыл спросить, хорошо ли он плавал.

– Я узнаю, – вызвался Скворцов.

Вернувшись, он сообщил, что со слов матери, Антон Петрович Дубков плавал из рук вон плохо.

Все вопросительно посмотрели на следователя.

– Ну я не знаю, – чуть ли не плаксиво сказал тот. – Пусть решает прокурор, – ухватился он за соломинку.

Таисия Игнатьевна, до сих молчавшая проговорила:

– Думаю вы правы, пусть решает он.

По дороге домой Таисию Игнатьевну не покидало чувство, что она слышала или даже сама сказала какую-то очень значимую фразу, но она не могла вспомнить какую именно.

«Может быть я слышала ее раньше? – пробормотала Таисия Игнатьевна. – Нет, – досадливо поморщившись она не могла вспомнить. – Пойду посплю часок, что-то притомилась».

Лежа, Таисия Игнатьевна пыталась привести в систему все услышанное сегодня, но сон сморил ее. Последнее, что мелькнуло перед засыпающей Сафировой была обаятельнейшая улыбка верного друга и красивого молодого парня Александра Ивановича Сорокина.

Глава 13 Версия прокурора Ермолкина

Прокурор Ермолкин кипел, как чайник:

– Только вам и никому другому могло прийти в голову отправить сюда Шельму. Ну зачем, для чего, почему, с какой целью вы прислали сюда эту драную старуху, да ещё без паспорта? Ее даже утесовская милиция испугалась. Может быть, я глуп, – картинно поднял глаза к потолку прокурор, – но в таком случае, увольте меня, светоч истины, Еремей Галактионович. Объясните, какие потаенные пружины сработали в вашем мозгу?

Наконец Ермолкин иссяк и устало взглянул на следователя. Тот поник на стуле.

– Я думал, так будет лучше для всех, Олег Константинович, – оправдываясь пробормотал Макушкин.

– Только не для меня! – отрезал Ермолкин. – У меня от одного ее вида в глазах потемнело, а пообщавшись некоторое время, получил зверскую головную боль.

– А сколько вы с ней общались? – с интересом спросил, присутствовавший при разговоре Скворцов.

– Полчаса выдержал, – хмуро косясь на лейтенанта, ответил Ермолкин. – А что это вас так интересует? – раздраженно-подозрительно спросил он.

– Да нет, – улыбнулся Скворцов. – Так просто полюбопытствовал.

Видя, что прокурор начинает перекипать, полковник Дудынин, тоже приглашенный на этот координационный совет, поспешно произнес:

– Давайте, коллеги, перейдем непосредственно к обсуждению нашей проблемы.

– Вы как всегда правы, – слегка остыл прокурор. – Ну что же, если вам так не терпится, то приступим. Ну что вы думаете об этом происшествии, Владислав Анатольевич?

Дудкин, не ожидавший вопроса, несколько опешил.

– Ну, я не знаю… я, признаться, не пришел к определенным выводам.

– Ну хоть что-нибудь то вы думаете? – едко спросил его прокурор.

– Ну, – наконец решился Дудынин, – мне кажется, что все это дело выеденного яйца не стоит.

– Почему? – задал вопрос Ермолкин.

– Посудите сами, Олег Константинович: человек погибает на глазах у всей деревни. Типичнейший несчастный случай.

– Ну насчет типичности, это вы хватили, – возразил прокурор, набивая свою любимую вересковую трубку. – Я что-то не слышал, чтобы с кем-нибудь произошло подобное.

– Ну, я не знаю, – смутился Дудынин.

– Так, а вы что скажете, Еремей Галактионович? – обратился Ермолкин к следователю.

Макушкин явно ждал вопроса и тщательно готовился к нему, собирая мозги в кулак и до предела напрягая извилины.

– В этом что-то есть, – выпалил он. – Не знаю что, но есть.

Ермолкин с восхищением взглянул.

– Вот ответ, достойный следователя, коллеги, – произнес он нарочито торжественно. – Это высказывание так и просится на страницы учебников.

– Не сомневаюсь, – сухо проговорил Дудынин. – Может быть, вы, Олег Константинович, поведаете о своих тайных мыслях относительно этого дела?

– Поведаю, – согласился Ермолкин, становясь серьезным. – Давайте, прежде всего, остановимся на показаниях близкого друга погибшего, – Александра Ивановича Сорокина. Согласно его заявлению, Антон Петрович Дубков расспрашивал выше упомянутого мной Сорокина о конском волосе. Почему он это спрашивал?

И Ермолкин обвел аудиторию вопросительным взглядом.

– Может быть, он хотел узнать о нем побольше, – неуверенно подал голос Скворцов и поспешно добавил, опасаясь что его перебьют. – Ну, новое необычное название. Мне тоже стало любопытно.

Ермолкин откинулся в кресле и с сожалением посмотрел на лейтенанта Скворцова.

– Если вы ждете аплодисментов, – то их не будет, – предупредил растерявшегося лейтенанта Ермолкин.

Скворцову понадобилось всего мгновенье, чтобы принять невозмутимый вид.