Консолидация

Население Бликерсвилля около 20 тысяч — в самую пору, чтобы городок обзавелся парочкой приличных ресторанов, небольшим центром искусств и тремя кварталами городского центра. Этот размер идеален и для поддержания сегрегации, и директриса жила в округе, где белые лица в диковинку. Уйма со_сен, дубов и магнолий с развесистыми кронами, сильно обросших мхом, ухабистую дорогу усеивают мокрые ветки, поломанные грозой. Прочные кедровые и цементные дома, некоторые подцвеченные кирпичом, но по большей части бурые, синие или серые, с одной-двумя машинами на гравийных или усеянных сосновой хвоей подъездных дорожках. Контроль миновал парочку общинных баскетбольных колец и сколько-то черных и латиноамериканских подростков на велосипедах, останавливавшихся и глазевших, пока он не уедет. До школы еще пара недель.

Дом директрисы находился в конце улицы под названием Стэндифорд на вершине холма. Решив перестраховаться, Контроль припарковался в квартале от него, на улице внизу, а потом пешком прошел в задний двор, нисходящий с холма к дому. Задний двор зарос нестриженными кустами азалии и массивными глициниями, некоторые из которых крепко обвились вокруг сосен. Позади рулонов металлической сетки чахла парочка квелых компостных островков. Изрядная часть травы пожелтела и засохла, обнажив корни деревьев.

Три бетонных полукруга играли роль террасы, усыпанной опавшей листвой и чем-то вроде прелого канареечного семени рядом с формой для пирогов, до краев полной грязной водой. Белые застекленные двери с прозеленью плесени позади этого послужат ему точкой входа. Одна проблема: ему придется вскрыть замок, поскольку он не подавал официального запроса на посещение. С той только разницей, что ему хотелось взломать замок, вдруг понял он. Ему не хотелось получить ключ. Когда он принялся возиться ^с принесенными инструментами, пошел дождь. Крупные капли, с цокотом забарабанившие по опавшим за прошлую зиму листьям магнолии.

Он ощутил, что за ним наблюдают — наверное, поймав уголком глаза какое-то движение, — как раз в тот момент, когда ухитрился открыть дверь. Встал и обернулся налево.

В соседнем дворе, на порядочном расстоянии от изгороди из рабицы чернокожая девочка лет девяти или десяти с «грядками» на голове, переплетенными бусинами, настороженно взирала на него. На ней было платьице в подсолнухах и белые пластиковые сандалии с ремешками на липучках.

Улыбнувшись, Контроль помахал ей. В какой-то другой вселенной Контроль бежал, бросив свою миссию, но не в этой.

Девочка не помахала в ответ, но и не убежала.

Приняв это как знамение, он вошел внутрь.

Здесь не было ни души уже не один месяц, но в воздухе ощущалось какое-то коловращение, которое ему хотелось отнести на предмет то ли невидимого вентилятора, то ли только что отключившегося кондиционера. Вот только Грейс отключила электричество до возвращения директрисы, «чтобы сэкономить для нее деньги». Дождь уже настолько разгулялся, что усугубил мрак, так что Контроль включил фонарик. Никто не заметит: он слишком далеко от окон, а стеклянные двери завешены длинным темным занавесом. И вообще, большинство людей все равно на работе.

Соседи директрисы знали ее как частнопрактикующего психолога, не ведая о ее роли в Южном пределе. Если бы они только ее знали! Было ли фото в кабинете Грейс аномалией, или директриса частенько лакомилась барбекю с бутылочкой пива в руке? Приходил _ли в свое время Лаури в бейсболке, футболке и рваных джинсах на хот-доги и фейерверки на Четвертое июля? Люди способны удваиваться и утраиваться, выступая разными в разных ситуациях, но почему-то думалось, что директриса, наверное, была одиночкой. И именно сюда, в свой дом, она мало-помалу вопреки протоколу — а в иных случаях и закону — приносила образцы из Зоны Икс и досье, стирая грань между личной и профессиональной жизнью.

Небольшая гостиная, видимая сквозь туннель луча фонаря, вскоре выдала свои секреты: диван, три шезлонга, камин. За ней, за перегородкой и обветшалыми барными дверями, скрывалось что-то вроде библиотеки. Кухня слева, дальше по коридору; угол охраняет массивный старомодный холодильник, увешанный фотографиями и старыми календариками, прикрепленными магнитами. Справа от гостиной — дверь, ведущая в гараж, а за ним, вероятно, хозяйская спальня. Площадь всего дома около 1700 квадратных футов.

Почему директриса жила здесь? Со своей тарифной ставкой она могла устроиться куда лучше: и Грейс, и Чейни живут в Хедли, в микрорайонах верхнего среднего класса. Возможно, был какой-то неведомый ему долг. Ему нужны более полные сведения. Каким-то образом нехватка информации о директрисе казалась связанной с ее нелегальной вылазкой через границу, ее способностью удерживать свой пост настолько долго.